Владимир Горбик – художественный руководитель и главный дирижер Столичного Симфонического Оркестра в гостях у Анатолия Мальцана.

Полная расшифровка интервью

Анатолий: Добрый День!

Владимир: Здравствуйте!

Анатолий: Владимир Александрович, многие мои друзья и знакомые, у кого 5-6 детей, говорят, что после четвертого ребенка, уже в принципе нет никаких сложностей, сколько детей будет. Как Ваша семья, как Вы это чувствуете?

Владимир: Они правы! Дело в том, что в семье есть саморегулирование. И вообще многие удивляются: «Как, десять детей? Как вы за ними следите?» Очень строгая иерархия у детей. Все друг за другом приглядывают, можно так сказать. Старшие за младшими, у младших возникают какие-то свои маленькие союзы. Просто продолжаю отвечать на вопрос по поводу души народа, фольклора и собственно, всего, что с ними связано. Понимаете, я стараюсь воспитывать своих детей на таких песнях, как «Поклонимся великим тем годам», замечательная песня Александры Пахмутовой. Потому что вот этот патриотический дух, передающийся в этой песне и других, подобных ей, он очень хорошо воспитывает детей сам по себе, без слов. Там есть слова в песне, но посредством музыки это тоже в большей степени происходит. Предлагаю послушать «Поклонимся великих тем годам» Александры Пахмутовой, в исполнении Столичного симфонического оркестра.

Анатолий: Это музыка, которая резонирует в самой глубине моего сердца, самой душе. И действительно, опять же, народная музыка, родившаяся и навеянная Великой Отечественной Войной – это один из мощнейших инструментов нашего культурного кода, нашего народа, элементов воспитания. Поэтому, хотелось бы так же вот узнать, интересно, в чьем исполнении прозвучавшая композиция, кто ее исполняет?

Владимир: Замечательный солист, мой однокурсник в прошлом, Михаил Давыдов спел эту песню. А хор, который вы увидели, прекрасный хор,восемьдесят человек и, заметьте, там очень много детей – это Сводный хор Московского Подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. На мой взгляд, они неплохо справились со своей задачей. Когда возникает момент, запевает хор «Поклонимся великим тем годам», в это время, если вы обратили внимание, весь зал встал.

Анатолий: Это естественно!

Владимир: Да, это естественная реакция.

Анатолий: Странно, если было бы по-другому. Наши предки оставили нам конечно много таких доблестных примеров, великих примеров нашей истории. Владимир Александрович, что бы вы пожелали нашей стране, нашему народу в XXI веке, если бы сейчас вся страна слышала?

Владимир: Я бы пожелал не забывать свою историю. К сожалению, сейчас силы зла пытаются очень сильно навести «тень-на-плетень» и пересмотреть те же итоги Великой Отечественной Войны. Я своих детей воспитываю на этих примерах наших дедов-героев. Мой дед погиб в Великой Отечественной Войне под Ригой. Довольно интересный момент. Мы плыли из Бонна на корабле. Подходит к нам немец. Завязался разговор и он на ломаном русском, мы, тогда еще, на ломаном английском, стали объяснятся. И он так, с чувством сердца говорит, вот у меня погибли родственники под Москвой во Второй Мировой Войне… (Долгая пауза) Я говорю: «Сочувствую, у меня тоже погиб дед». Я просто хочу сказать, что если мы забываем свою историю, то мы не имеем права жить в будущем. И дети наши, тем более, обязаны знать порядок вещей, чтобы просто не повторять ошибки. И конечно же, в этой песне «Поклонимся великим тем годам», это знаете, как в церкви поют «вечная память», поминая души людей, представившихся уже, так и эта песня – это своего рода такая светская вечная память. Именно поэтому народ встал.

Анатолий: Есть в этом что-то такое мистическое… Абсолютно искреннее, глубинное и высокое. Вспоминается наш “Бессмертный полк”, который своего рода светский крестный ход.

Владимир: Ну а потом, международный характер “крестного хода”. Ведь это происходит в разных странах.

Анатолий: Владимир Александрович, вы поездили по всему миру, практически, работаете, как уже сказано, на двух континентах. Интересно, как сегодня Россию воспринимают за рубежом? Как воспринимают наш народ? Может, чего-то от нас хотят? Как вы видите это в своей творческой деятельности?

Владимир: Я могу сказать так, что простой русский народ и простой американский народ – это два народа, которые в принципе друг друга любят. Простые люди! Вообще нет никаких проблем. 6-го февраля у меня был такой своеобразный опыт, я должен был в кратчайшие сроки, с музыкантами репетировать в университете Адельфи, в штате Нью-Йорк, программу, которая потом вошла в видео клип. Я уже говорил, Сэмуэль Барбар «Адажио». И мне нужно было им какое-то слово сказать в начале. Я им сказал: «Дорогие друзья, вам большой привет из Москвы от всех наших русских сердец!». И вы себе не представляете, какое оживление сразу возникло. В принципе, молодые люди, склонные к либерализму (в данном случае, использую слово, как не очень позитивное), а тут, вдруг, эти люди воспряли. Я предложил им сотворить что-то интересное, а музыка Сэмуэля Барбара в прямом смысле, мне напоминает молитву средствам инструментов струнного оркестра. Немного-немало, обращение к Богу. Опять же, к вопросу о музыке, откуда она и какие силы Света напитывают сердца композиторов, пишущих такую музыку. Ребята в кратчайшие сроки, я даже боюсь их назвать, всего 2(!) часа репетировали и одновременно записывались – это нереальные сроки для людей, которые до этого не видели друг друга в пространстве. Получился очень интересный ролик на мой взгляд. Простые американцы думают о нас очень хорошо и с надеждой смотрят на улучшение наших отношений.

Анатолий: Дай Бог, чтобы, в том числе, посредством музыки. Потому что музыка может объединять. Мы могли пробуждать в сердцах в первую очередь своего народа те светлые чувства, которые ведут в итоге к Богу. В данном случае, я думаю, что даже в Соединенных Штатах Америки и в любых других странах, мы найдем немало людей, которым созвучно наше отношение к традиционным ценностям, традиционной семье, справедливому мировому порядку, поэтому музыка – это может один из тех элементов, который способен пробудить высшую гармонию и справедливость в людях.

Владимир: Если можно так выразиться, я в этом даже вижу свою какую-то миссию, потому что напитанный соками традиций Московской Консерватории, я стараюсь тот свет, тот внутренний свет, который мне был передан моими учителями, передать на другой континент. Этим занимаюсь не только я. Есть целый ряд дирижеров, которые дирижируют и здесь и там, и гораздо больше меня. Но просто я именно в этом вижу развитие Столичного симфонического оркестра и исполнительную деятельность, именно в передаче нашего опыта. Кстати, еще интересный момент, когда мы записывали в Америке Самуэля Барбара Адажио, я привез партитуры, в которых уже были выставлены штрихи русскими музыкантами, тоже очень такой тонкий момент. Не для кого не секрет, американцы они такие люди, самодостаточные. Вообще с трудом воспринимают, если им говорят что-то сделать. Как-то так оно сложилось. И тут, вдруг приезжает русский дирижёр и говорит… Забыл упомянуть важный момент, Нью-Йоркский состав Столичного симфонического оркестра, который был организован в феврале 2018 года, он собран из американских музыкантов, потому что в наше время не так легко перевозить коллектив через океан и обратно. Я пошел по вот этому пути. Но этот путь на самом деле чем-то интересен для меня, потому что идет разговор с представителями того народа. И, я говорил, русские штрихи – это особенности игры на струнных инструментах. Я говорю: «Пожалуйста, я с уважением отношусь к вашей исполнительской деятельности. Мне нужно, чтобы была применена российская школа штрихов для струнных инструментов на вашей территории». Они не спорили со мной. Они сосредоточились и сделали ноль-в-ноль, что я их попросил. Это к вопросу о том, насколько они умеют быть внимательными к просьбам русского человека, несмотря на такие вот наши не очень хорошие сейчас взаимоотношения между странами.

Анатолий: А какой самый сложный момент в дирижерской деятельности, который Вам пришлось испытать, преодолеть?

Владимир: Да, сложных моментов, их было не мало. Расскажу об одном из них, он тоже связан с моей работой в Америке. Работаю с коллективом, русский человек он же как, если ему что-то нравится или не нравится, он не скрывает, и прямо рекой из него льется информация. А на западе, там люди с осторожностью к такой свободе выражения относятся. Я вот эту самую осторожность как бы преодолел. Но сейчас уже скажу, что преодолел как бы больше в негативном каком-то плане, потому что дальше я хочу Вам рассказать о том, что люди, с которыми я работал, они на меня рассердились и обиделись. Как так? Прилетел из России и вдруг ведет себя, ну, не знаю, не злой конечно, но что-то вроде того. Сердитый, требовательный и так далее. Работа, кстати, которая была выполнена, она была выполнена исключительно хорошо. Все музыкальные критики отметили, но люди огорчились, так вот мне пришлось потом нелегко. Этот один из сложнейших моментов в моей дирижерской деятельности возник совершенно непредсказуемо.

Анатолий: Но как известно, профессия дирижера она достаточно авторитарна?

Владимир: Все верно, но к сожалению, там авторитаризм, к сожалению или к счастью, он не очень воспринимается. И мне пришлось в следующей моей поездке людям рассказывать и объяснять, что на самом деле все нормально, мы как дружили так и дружим. Там просто в среде этого коллектива были в том числе и мои друзья, которые так же на меня рассердились и даже где-то обиделись. Но прошло время, несколько лет на переваривание всей этой ситуации. Я для себя сделал очень серьёзные выводы, что как-то знаете, “в чужой монастырь со своим уставом не ходят”. Я для себя сделал выводы какие? Что, конечно, же с людьми, живущими и работающими там, нужно какой-то язык выбирать, не совсем тот, которым я общаюсь здесь, в России. Не то что, там знаете, лицемерить, нет, конечно. Но как-то по-другому. И это, между прочим, воспитывает душу. Вы знаете, мне уже даже люди здесь, в России, стали говорить: «Надо же, ты поменялся». Так что вот эта трудность, она рождает потом какие-то моменты положительные. Преодолев какую-то трудность, ты выходишь на иное качество развития души и личности, хочется на это надеяться.

Анатолий: Но это же, в каком-то смысле сравнение, смирение, потому что ты учишься смотреть глазами на других людей, может быть другой культуры, на ситуацию не так, как ты привык это видеть ежедневно.

Владимир: Смирение и скромность это основа счастливой жизни. Если человек не проявляет смирение в работе, в жизни, в семье, он просто несчастный человек.

Анатолий: А какая главная цель в Вашей жизни?

Владимир: Главная цель моей жизни – это воспитать детей, творчески продолжать развиваться, и конечно же спасти свою душу. Я бы последнее поставил на первое место.

Анатолий: А если применить цель к более профессиональной сфере деятельности, все ли вершины Вы достигли, или может быть есть еще какие-то вершины, которые Вы видите перед собой, но на которые еще только предстоит взойти?

Владимир: Вы были в горах, и, наверняка, неоднократно. И я тоже был. В горах ведь как, взошел на одну вершину, смотришь дальше на следующую еще дальше, и чем дальше, тем получается, мы видим более и более красивые виды. Так же и в жизни профессиональной. Взошел на небольшую вершину, огляделся, посмотрел – ага, мне надо дальше идти, не стоять на месте. Да, временами ты спускаешься в долину, то есть, вроде как ниже уровня той вершины, где уже был, потом ты поднимаешься на совсем другой уровень, с другим осмыслением недавно прожитой в этот промежуток времени жизни, и выходишь с какими-то большими и интересными моментами. Лично я так представляю себе профессиональный рост.

Анатолий: Очень хорошая метафора! Ну, и как пел Владимир Семенович Высоцкий: «Лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал».

Владимир: Именно!

Анатолий: А есть ли у вас любимый концертный зал, в котором Вы работали, может быть сейчас работаете?

Владимир: Я, конечно же, из залов, в которых работал неоднократно, могу отметить Большой зал Московской Консерватории, и другие залы Московской Консерватории, потому что они уникальны, каждый сам по себе. Большой зал уникален своей акустикой и тем, что он может принять много людей. Малый зал консерватории совершенно уникален, на мой взгляд, акустикой для звучания инструментов и хора. Приходилось выступать там и с хором.

Сейчас мы готовимся с оркестром к концерту 30 января в Малом зале Московской консерватории. Рахманиновский зал просто потрясающий, как известно, он был в дореволюционной России для Синодального хора и люди, репетирующие в этом зале, они пели на богослужениях, на которых присутствовали царь и его семья. Все было очень серьезно поставлено. До сих пор сохранилась эта акустика. В Москве за последние почти три десятилетия появились и другие концертные площадки. Залов с хорошей акустикой теперь гораздо больше, чем раньше, но вот эти три я бы выделил особенно.

Анатолий: Известно так же, что Вы дважды были руководителем хора, во время инаугурации Президента России, насколько я знаю в 2004 и 2008 годах. Было ли это особое для Вас служение. Вообще, что Вы в этот момент испытывали?

Владимир: Вы знаете, я какие-то такие чувства испытывал, без всякого лишнего пафоса и преувеличения скажу, которые, как мне кажется, были близки к чему-то эпохальному, потому что первая инаугурация из двух названных была Президента Владимира Владимировича Путина, в 2004 году, и власти проверили весь список людей, кто должен был участвовать, 16 человек – хор. Проверили, что бы они могли пройти на такое торжественное мероприятие, служба безопасности Президента, видимо. И мы в итоге оказались там. Просто даже лицезрение Президента России вблизи вызывало самые трепетные, самые глубинные чувства, что перед нами руководитель нашего народа и так далее. Был Молебен в конце инаугурации и мы, уже увидели, что президент произнес речь, в которой определённые торжественные слова о служении нашей стране в качестве Президента России, после этого он идёт в храм, молится Богу, чтобы его президенсткое правление пошло на пользу нашему народу, а мы в лучах, так сказать этого тепла поём и это было здорово, конечно! Вторая инагурация, которая была в 2008 , на которую я был приглашен с хором и управлял им, это также был Мужской хор Московского Подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, тоже прошла прекрасно и те же чувства я испытывал.

Анатолий: Владимир Александрович, а какие ваши любимые композиторы всех времен и народов – русские, российские, зарубежные. Кого бы вы назвали?

Владимир: Я очень люблю Чайковского, Рахманинова. Из западных композиторов я люблю Баха, Бетховена. Ну практически, всю Венскую школу – это Гайдн, Моцарт, Бетховен. Мне нравятся композиторы XX века, нравятся романтики. Большой спектр. И в творчестве Столичного симфонического оркестра я стараюсь придерживаться вот этой стези, переданной мне моим учителем профессором Московской консерватории Игорем Дроновым. Например, композиция, которую мы послушаем сейчас – это Dies irae из

Реквиема Моцарта – она, как нельзя лучше, показывает и отношение к классике, мое отношение, и то вообще на каком уровне мы этим занимаемся, и к чему ведём слушателей.

А вас, дорогие слушатели, я приглашаю на концерт 30 января в Малый зал Московской консерватории, где будет исполнена музыка великих романтиков – 4-я “Трагическая” Симфония Шуберта и 1-я Симфония Мендельсона. До скорой встречи на этом концерте!