Источник: Журнал "Православная беседа"
На кричащем фоне виртуальных зазывал, которые нахраписто, назойливо, бесстыдно навязывают свои услуги и товары, реклама интернет-магазина MODIS, рассчитанная на подростков 7–13 лет и играющая на их стремлении к самоутверждению, не сразу и заметна. «Если папа сказал: “Ну и что за странный наряд ты надела?” — значит, точно модный костюм», — так начинается приглашение поглазеть на новую коллекцию одежды, преследующее одну единственную цель — извлечь максимальную выгоду. Не все дети ринутся за покупкой, однако семя хамского пренебрежения мнением старших и установка на конфронтацию с «предками» падёт не в одну нежную душу. Широкомасштабная кампания по разрушению семьи ведётся по всем фронтам, но что делают сами родители, чтобы «врата ада не одолели» её?
Оставим в стороне вопиющие примеры пап-мам, подающих чадам откровенный пример асоциального поведения или базирующих семейную идиллию на совместном просмотре безнравственных фильмов. Обратимся к типичным ситуациям, подсмотренным в жизни, которые безобидны лишь на первый взгляд.
Прелюдией к этой статье могла бы послужить история несчастной матери, берущая начало в 1980 году, когда зловещая тень «перестройки» даже не маячила на горизонте и неадекватное поведение в безмятежном обществе было исключением из правил. Забитая жизнью и пьяницей-мужем, женщина, как часто бывает с недальновидными родителями, взяла установку воспитать своих чад счастливыми во что бы то ни стало. «Я сделаю всё, чтобы дети не повторили моих ошибок, — заявляла она, — и для собственного блага научились шагать по трупам». — «Но ведь первой, через кого они переступят, окажешься ты», — возражали ей. «Ну и пусть!» — упрямилась она.
Счастливыми подросшие дети не стали, жизнь у них не сложилась. Едва окончив школу, они поспешили выпорхнуть из постылого отчего гнезда, однако это ничего не изменило. Прочно усвоив стереотипы отцовского поведения и жизненные установки, навязанные матерью, они раз в год навещают её, чтобы, учинив ночную оргию под окнами, наутро ворваться в квартиру с накопленными за годы детства претензиями. Стоя на коленях, мать просит прощения, но её слёзы не трогают каменных сердец. Видеться с внуками ей не позволяют. Серая, бесцветная тень, она ходит в храм, вымаливает прощение, учится терпеть и прощать, загоняя поглубже душевную боль.
«Накажи меня, пожалуйста…»
Вторая история, типичная для наших дней, произошла примерно десятилетие спустя, когда нормой жизни стало отсутствие всяких норм.
Интеллигентная толерантная мама, начитавшись доктора Спока, всеми силами пыталась воплотить в жизнь далёкую от практики теорию, пуще всего опасаясь ударить в грязь лицом, и до поры до времени это ей удавалось, правда, иногда на пределе сил и возможностей.
Настал момент, когда социализирующийся младенец стал нащупывать границы своей и чужой личности, постоянно норовя расширить их до немыслимых пределов. Мама хранила невозмутимое спокойствие, была ровна и приветлива, что бы ни вытворял сын. Но чем более она сдерживалась, тем беспокойнее делался мальчик, тем чаще вскрикивал по ночам и беспричинно плакал; и чем отчаяннее он безобразничал, тем растеряннее делался его взгляд: мама не обозначала границ допустимого, хотя внутренние тормоза не пускали ребёнка далее.
Но когда он начал передразнивать отца и отвечать безобразным кривляньем на ласку, материнское сердце не выдержало: забыв о высшем педагогическом образовании, об умных теориях и безукоризненном реноме, она отшлёпала бесчинствующее чадо. Вопреки ожиданиям женщины, небо не разверзлось, громы не возгремели, и молнии не испепелили её. Более того, сын успокоился, сон его нормализовался, а затравленный взгляд исчез: ведь нарушение границ — первейшая причина человеческих и международных конфликтов, источник хаоса и отверстая дверь для преступлений. И кто обозначит несмышлёнышу пределы допустимого, если не любящие родители?
«Дом молитвы» или гульбище?
«Нельзя отчитывать маленького непоседу за шумное поведение в храме — он на то и ребёнок, чтобы вертеться, бегать и во все дыры нос совать». Кому, интересно, могут принадлежать эти строки? Воинствующему атеисту, который спит и видит возрождение деятельного богоборчества? Одурманенному «общечеловеческими ценностями» европейцу, который, противясь духу Божию, предуготовляет путь антихристу? Индифферентному обывателю, который, бахвалясь «верой в душе», в храм ни ногой? Тусующимся на приходе кумушкам, которые, не понимая особой разницы между домом Божьим и скамеечкой у подъезда, в полный голос делятся во время службы новостями, перемывают косточки и сетуют на болячки? Отнюдь… Тенденция эта, увековеченная в православной печати, всё глубже и глубже проникает в сознание воцерковлённых родителей. Неужто это глас Церкви?
Прислушаемся к мнению святых отцов и благочестных подвижников Православия. Суров и нелицеприятен взгляд иеромонаха Серафима (Роуза): «Всякого, кто взглянет на нашу современность <…> не может не поразить, насколько далёкой от нормы стала жизнь сейчас. Понятие авторитета и послушания, приличия и вежливости, поведения в обществе и в частной жизни — всё резко изменилось, стало с ног на голову. Эту ненормальную жизнь можно охарактеризовать как испорченную, избалованную.
С младенчества с современным ребёнком обращаются как с семейным божком: его прихоти удовлетворяются, желания исполняются, он окружён игрушками, развлечениями, удобствами, его не учат и не воспитывают в соответствии со строгими принципами христианского поведения, а дают развиваться в том направлении, куда клонятся его желания <…> Если родители и стараются растить ребёнка в строгости, то родственники, соседи пытаются сделать что-то иное <…> Повсюду слышится призыв: “Живи сегодняшним днём, наслаждайся, расслабься, чувствуй себя хорошо”. А подтекст другой, более мрачный: забудь о Боге и любой другой жизни, кроме настоящей, изгони из души всякий страх Божий и почитание святынь. <…>
Острие удара мира по Православию направлено прежде всего на детей. А как только у ребёнка сформировалась неправильная позиция, задача его христианского воспитания становится трудной вдвойне. <…> Навязываемые нам самопоклонение, расслабление, наплевательство, наслаждение, отказ от малейшей мысли о другом мире — это в различных формах обучение безбожию. <…> Увы, когда наблюдаешь за жизнью православных семей в сегодняшнем мире и за тем, как они передают своё Православие, создаётся впечатление, что эту битву с миром куда чаще проигрывают, чем выигрывают».
Станет ли малыш, получивший установку «вертеться, бегать и во все дыры нос совать», лелеять в душе благоговейный трепет, переступая святой порог?«Пусть научится он молиться со всем старанием и сокрушением, — советует святитель Иоанн Златоуст. —И не говори мне о том, что ребёнок никак не может воспринять этого».
Ввысь ли, к Богу, устремляет вектор развития детской души родитель, ставящий во главу угла телесный комфорт и разнузданную волю?«Не бойтесь за усталость детей, введите их в труд молитвы… — увещевал преосвященный Амвросий, архиепископ Харьковский. — Зачем, говорят, дитя рано будить и заставлять без пользы стоять целые часы в церкви? Это напрасное истязание. Нет, это нужно затем, чтобы постепенно приучить его к бодрствованию, вниманию, собранности мыслей, терпению в подвиге, без чего не совершается ни одно доброе дело».
Тот, Кто сказал: «Пустите детей приходить ко Мне» (Мк. 10, 14), — сказал и другое: «Дом Мой домом молитвы наречется» (Мф. 21, 13; Мк. 11, 17). Да полно, к Богу ли приводят неугомонных шалунов столь любвеобильные родители?
Какая крайняя нужда заставляет отроча резвиться именно в храме? Разве нет для этого детских площадок, дворов, улицы, дома? или, может, он сутками напролёт неотлучно пребывает здесь, упражняясь в посте и молитве? или расторможён настолько, что ни часу без проказ?
Как отреагировал бы такой родитель, окажись он свидетелем подвига святой Софии, мужественно благословлявшей дочек-малюток мученически погибнуть за Христа? Пальцем у виска покрутил бы или в бесчеловечности уличил? Обвинения в жестокосердии к детям, кстати, беспрестанно сыплются в адрес страстотерпца-императора Николая Александровича. «Отойди от меня, сатана», — сказал в подобном случае Спаситель апостолу Петру, поставившему естественную человеческую жалость выше суровых велений духа. Но там хоть заботой о благе ближнего, пусть и несовершенной, было продиктовано робкое предостережение; здесь же — бескрайний разгул самодурства: «Расступись, народ, — душа простора просит!».
«При хождении с ними [детьми] в церковь можно слегка говорить, что значит церковь и Кому в ней служат — Всевышнему Богу, Создателю нашему — и что Он знает и видит, что мы не только делаем и говорим, но и мыслим», — рекомендовал родителям преподобный Макарий Оптинский.
Разве не мудрее, не благороднее, не естественнее потакания баловству высечь из отзывчивой детской души искру посильной любви к Богу, прежде чем вести его в храм? Ведь не в клетке с дикими хищниками, не в раскалённом котле с кипящей смолой, не под холодным прицелом бдительного «рыцаря революции», наконец, требуется проявить своё немощное самоотвержение Христа ради. Всего-навсего как ответ на безграничную Божественную любовь, как встречное движение благодарного сердца для собственного же блага хоть на час-полтора попридержать выплеск дурной энергии — это ведь не тело своё на поругание немилосердным палачам отдать. «На Голгофу восходишь? Да плевать мне на Твои страдания! — всем своим видом демонстрирует человек, который и тихое пристанище целиком отдавшего Себя Христа стремится превратить в шумный балаган, переоборудовать по своему развращённому вкусу, наполнить святилище суетой, гамом, превратить его в светский клуб. — Жизнь так коротка, и так мало в ней веселья…».
Насколько близко духу Христову это хамское неуважение и к людям, пытающимся молитвенно сосредоточиться среди бегания, криков, бесцеремонного расталкивания и даже упражнений в езде на самокатах? До поры до времени именно они оказываются жертвами подобных педагогических экспериментов.
Любящие родители или ласковые изуверы?
«Я хочу баловать ребёнка и выполнять все его желания, потому что, когда он станет взрослым, никто уже не будет делать этого», — под этим типичным признанием современной мамаши готовы подписаться тысячи интернет-пользователей.
В одном женщина права: никто не станет холить и лелеять великовозрастное дитя, изуродованное негой, родительским потакательством и его гипертрофированным «эго». Однако причина и следствие, поменявшись местами, переворачивают её педагогическое кредо с ног на голову. Разумный человек сорняки не культивирует, поэтому дурную траву, любовно насаждаемую в сердцах драгоценных чад безрассудными папашами-мамашами, будут безжалостно корчевать чужие люди, и корчевать болезненно, грубо, жестоко. Несчастному семейному кумиру, привыкшему восседать на троне, диктуя свои хотения обожающему окружению, в лучшем случае придётся дорого заплатить за маменькино «хочу», когда он подрастёт. И чем больше будут его баловать в семье, тем суровее станет обламывать жизнь: её законы не приемлют идолопоклонства и избыточества, синонимичного понятию «грех».
«Дети, выросшие в тепличной, оторванной от жизни обстановке, вырастают изнеженными, избалованными, не приспособленными к жизни, а часто и толстокожими эгоистами, привыкшими только требовать и получать и не умеющими уступать, служить, быть полезными другим. Но жизнь жестоко ломает и иногда невыносимо больно наказывает таких людей, и иногда уже с юных лет, со школьного возраста. И поэтому-то, любя детей, нужно уже с детства закалять их», — считал Митрополит Филарет (Вознесенский).
«Ты не один живёшь на свете», — этот главный девиз воспитания издревле был золотым эталоном воспитания на Руси. Человека, не знающего, не понимающего границ собственной личности, неадекватно оценивающего свои возможности и масштабы, неизбежно будут ставить на место для его же блага. И вряд ли за болезненные жизненные уроки он возблагодарит нежных родителей, не удосужившихся заглянуть немного вперёд. А уж сын, ненароком попавший с трона в ряды Вооружённых сил, и вовсе земной поклон отвесит «понимающим» папе-маме за поблажки и потакание. Это в жизни временной. А что говорить о вечности?
«Убойся того грозного изречения Господня, которое ожидает родителей на Страшном Суде Христовом за воспитание детей для вечной погибели; убойся тех отчаянных и бесполезных слёз и проклятий на родителей, которые тогда произнесут дети, воспитанные для ада», — предостерегал святитель Игнатий (Брянчанинов).
Увы, буйно ветвящиеся терние капризного, своевольного сердца дерзко удушают тихий голос разума у пап-мам, готовых с бубном водить хороводы вокруг маленького идола. Разумеется, глупо требовать от резвого шалуна великосветской чопорности; жестоко лишать ребёнка детства, запрещая шумные игры; не к чему корчевать в нежной душе семена непосредственности, поспешно насаждая в ней старческую мудрость или циничный прагматизм. Но ведь «делу — время, потехе — час». Неразумные пропорции — верный признак уродства, и излишества равнозначны пагубе. Влаголюбивое растение способно погибнуть от чрезмерного полива, и палящее солнце не пойдёт на пользу даже иерихонской розе.
Ошибка думать, что дитя, душа которого вывернута вовнутрь, сможет самостоятельно вправить вывих и возлюбить ближнего своего, которого он привык расталкивать и с интересами которого не имеет обыкновения считаться. Эгоизм — дикий зверь, которого невозможно ублажить и укротить без подвига и самоотречения.
«Родители и воспитатели! Остерегайте детей своих со всею заботливостию от капризов пред вами, иначе дети скоро забудут цену вашей любви, заразят своё сердце злобою, рано потеряют святую, искреннюю, горячую любовь сердца, а по достижении совершенного возраста горько будут жаловаться на то, что в юности слишком много лелеяли их, потворствовали капризам их сердца, — предостерегал святой праведный Иоанн Кронштадтский. — Каприз — зародыш сердечной порчи, ржа сердца, моль любви, семя злобы, мерзость Господу».
Разумеется, говоря о строгости, святые отцы не исключают необходимости остальных компонентов любви: понимания, ласки, чуткости. Без мудрого равновесия неизбежны перекосы.
Сбрасывая «с корабля современности» традиционную систему воспитания (в частности, неизбежную взыскательность), неолибералы от педагогики зачастую дают собственным чадам установку на асоциальность, считая нормой небрежное отношение к учёбе. Интересно, как бы отнёсся к такому педагогическому ноу-хау преподобный Симеон Новый Богослов, который рекомендовал «неисправных, и ленивых, и своевольных наказывать розгами, а иногда и словами»?
Не смертными же грехами совесть дитятки отягощена! И разве нерадение о своих обязанностях, беспечность и безответственность, а стало быть, бездуховность, заложенные в детстве, не стали бичом современного общества?
Конечно, не каждому легко даётся учение и успех зависит от Господа, поэтому плохие оценки не повод для недовольства родителей, но прилежание, усердие к делу, добросовестность всецело находятся в произволении ребёнка.
«Небрегут о детях, если хотят только забавлять их и забавляться ими, и особенно тогда, как настаёт время более учить их, нежели забавлять… — поучал святитель Филарет, митрополит Московский. — Премудра и спасительна та родительская любовь, которая, стесняя сама себя, несколько удерживает ласку к детям, несколько скупится на утешение им, чтобы сберечь сие в поощрение и награду их послушанию или успехам в полезном учении».
Как же отыскать золотую середину между строгостью и суровостью, требовательностью и потаканием, любовью и игрой в неё?
Страшно недодать любви детям! Как же избежать этой пагубы? У кого искать ответа, как не у святых отцов, опытом жизни стяжавших сей венец добродетелей?
«Мать моя пламенно меня любила, жалела и плакала о мне; но, когда найдёт меня в преслушании и шалости, тогда, сделавши пристойное взыскание, лишает меня ласки на весь день и более. Больно было ей и самой переносить такое наказание меня; но она, смотря на конец моей жизни, преодолевала свою нежность и руководилась премудрыми правилами Иисуса, сына Сирахова, касательно воспитания детей и страхом Божиим, пребывавшим в сердце её», — вспоминал Георгий, затворник Задонский, которому полученной в детстве любви с избытком хватило на всю жизнь и который до конца дней остался благодарен матери за её мудрую строгость.
«Детей неисправных должно наказывать родителям, — наставлял святитель Тихон Задонский, известный как закадычный друг ребятни и глубокий знаток детской души. — Так слово Божие повелевает им: „Не оставляй юноши без наказания: если накажешь его розгою, он не умрёт; ты накажешь его розгою и спасешь душу его от преисподней“ (Прит. 23, 13−14). Видим, что Сам Бог любит чад Своих, но от любви их наказывает: „Ибо Господь, кого любит, того наказывает; бьёт же всякого сына, которого принимает“ (Евр. 12, 6). Так и плотские родители должны последовать Богу и детей своих от любви наказывать. Ибо та любовь отеческая слепа, которая оставляет детей неисправных без наказания; истинная же и мудрая та любовь, которая своевольство их смиряет наказанием. „Кто жалеет розги своей, тот ненавидит сына; а кто любит, тот с детства наказывает его“ (Прит. 13, 25)». Так что же, укорим святителя за жестокосердие, упрекнём в неумении любить? Или уличим в непонимании тонкой детской натуры?
Более того, непростительно погрешают против Бога и ребёнка именно избыточествующие лаской родители, о чём неоднократно и настойчиво говорил святой Иоанн Златоуст: «Хочешь ли, чтобы сын твой был послушен? С детства воспитывай его в наказании и учении Господнем. Не думай, чтобы слушание Божественных Писаний было для него делом излишним <…> Какое же ты получишь оправдание, если с беспечностью смотрел на его прыжки? Что ты скажешь? Что он разнуздан и неукротим? Но тебе нужно было глядеть на всё это сначала — обуздывать его, когда он был молод и доступен узде; тщательно его приучать, направлять к должному, укрощать его душевные порывы, когда он был восприимчивее к воздействию <…> Подобно тому как кто-нибудь не может рассчитывать на оправдание и снисхождение в собственных грехах, так и родители — в грехах детей. Те отцы, которые не заботятся о благопристойности и скромности детей, бывают детоубийцами, и жесточе детоубийц, поскольку здесь дело идёт о погибели и смерти души».
«Молодых людей <…> надобно вразумлять, а не ласкать <…> должно удерживать от своей воли, вести к благоприличному и учить, чтобы держались добродетели и удерживались от порока, потому что первая доставляет венцы, последний подвергает наказаниям», — учил преподобный Исидор Пелусиот.
Считать потакание ребёнку универсальным методом воспитания всё равно что называть флюс эталоном красоты.
О пользе взыскательности говорил святитель Василий, епископ Кинешемский: «Самая суровость родительской дисциплины полезна для детей и желательна. Суровые испытания необходимы для духовного совершенствования, как огонь, очищающий металл <…> если эту школу скорби и испытаний мы не пройдём в детстве в родительской семье, то Господу ничего не останется, как подвергнуть нас испытаниям жизни, а это гораздо труднее…»
Даже преподобный Паисий Святогорец, сторонник терпеливого и ласкового исправления, не исключал телесных наказаний как крайней, но действенной и необходимой подчас меры: «Страх получить ещё один подзатыльник становится для ребёнка тормозом и защитит его от опасности». Старец не одобрял нерассудительной любви, вредящей детям: «Когда необходимо, мать должна вести себя с ребёнком строго. Если она легко идёт на поводу у ребёнка и соглашается с ним во всём, то это ребёнку не на пользу <…> Многие родители <…> полагают, что любят своих детей, однако на самом деле они их разрушают. К примеру, мать от чрезмерной любви осыпает своего ребёнка поцелуями и говорит ему, предположим: “В целом мире нет такого прекрасного ребёнка, как мой!”. Тем самым она культивирует в нём гордость и нездоровую уверенность в себе. <…> Родители должны с малого возраста помогать детям учиться нести за себя ответственность».
Преподобные Исидор Пелусиот, Нил Синайский, Симеон Новый Богослов и Макарий Оптинский; святители Иоанн Златоуст, Амвросий Медиоланский, Тихон Задонский, чудотворец; Филарет, митрополит Московский; Игнатий (Брянчанинов); Василий, епископ Кинешемский; Георгий, затворник Задонский, преосвященный Амвросий, архиепископ Харьковский; святые праведные Иоанн Кронштадтский и Алексей Мечёв; старцы Паисий Святогорец, Епифаний и Филофей; митрополиты Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычёв), Филарет (Вознесенский), архимандрит Иоанн (Крестьянкин), священник Дионисий Тацис — журнала не хватит для перечисления… И все они шагают не в ногу? С кем, позвольте спросить.
Допустим, подражая «цивильному» Западу, адепты антипедагогических воззрений не заметили русскую пословицу: «Секи ребёнка, пока он поперёк доски. Вдоль протянется — тебе достанется» (да и негуманен в наш розово-голубой век такой метод воспитания). Но Священное-то Писание они наверняка читали!
«Наказывай сына своего, доколе есть надежда, и не возмущайся криком его (Прит. 19, 18), — учит Соломон. — Розга и обличение дают мудрость; но отрок, оставленный в небрежении, делает стыд своей матери <…> Наказывай сына твоего, и он даст тебе покой и доставит радость душе твоей» (Прит. 29: 15, 17).
«Поблажающий сыну будет перевязывать раны его… Необъезженный конь бывает упрям, а сын, оставленный на свою волю, делается дерзким. <…> Нагибай выю его в юности и сокрушай ребра его, доколе оно молодо, дабы, сделавшись упорным, оно не вышло из повиновения тебе» (Сир. 30, 7–8, 12).
Последователи Христа, желающие угодить Богу, стараются руководствоваться в жизни словами Священного Писания. Редкие рассуждения о педагогике обходятся без ссылок на поучения Иисуса, сына Сирахова: «Кто наставляет своего сына, тот будет иметь помощь от него и среди знакомых будет хвалиться им. Лелей дитя, и оно устрашит тебя; играй с ним, и оно опечалит тебя. Не смейся с ним, чтобы не горевать с ним и после не скрежетать зубами своими. Не давай ему воли в юности и не потворствуй неразумию его» (Сир. 30; 2, 9–11).
На эту мудрость, рассуждая о воспитании, ссылается, в частности, святитель Лука (Войно-Ясенецкий): «Нельзя воспитать малого ребёнка, никогда его не наказывая. Должны вы помнить о том, что величайшую ошибку делают те родители, которые влюблены в своих маленьких детей, любуются ими, всё прощают, никогда не наказывают. О таких сказал премудрый Сирах…».
«Вольному — воля, спасённому — рай». В один прекрасный момент приходится выбирать что-нибудь одно, памятуя всё же о последствиях. Кому потворство по сердцу, тому не миновать участи библейского священника Илия. Но, заметим, ветхозаветный персонаж имел дело с великовозрастными отпрысками, на которых воздействовать много сложнее, чем на младенца, подобного глине. Что говорить о родителях, которые собственноручно лепят из родного чада сосуд страстей? Не забудем и о том, что Илий всё-таки увещевал распоясавшихся сыновей, а не поблажал их губительным хотениям. Однако и слишком мягкие замечания, не подкреплённые действенным наказанием, навлекли на себя гнев Божий.
«Тогда как следовало сечь их, выгонять их из отеческого дома, употреблять все способы исправления, он только увещевал и советовал, говоря так: “Нет, дети мои <…> не делайте так, ибо не хороша молва, которую я слышу” (1 Цар. 2, 24), — замечает святитель Иоанн Златоуст. — Видишь ли, как справедливо я сказал, что отцы бывают детоубийцами, не принимая сильных мер в отношении к беспечным детям своим и не требуя от них благоговения к Богу? Таким образом Илий сделался детоубийцей. Ибо хотя сыновей его умертвили враги, но виновником убийства был он, лишивший их помощи Божией своим нерадением о них».
Неистовые комсомольцы, которые на заре советской власти кувалдами замахнулись на Бога, — вчерашний день: их первобытный вандализм несравним по своим разрушительным последствиям с изощрённым богоборчеством, разоряющим Церковь изнутри. Чтобы проторить дорогу к вечной погибели, достаточно лишь следовать духу времени, пренебрегая поучениями отцов Церкви и глаголами жизни вечной, начертанными в Книге книг.