«Неслитность трех Ипостасей соблюдается в едином естестве и достоинстве Божества. Сын не Отец; потому что Отец один; но то же, что Отец. Дух не Сын, хотя и от Бога; потому что Единородный один; но то же, что Сын. И Три – едино по Божеству; и Единое – три по личным свойствам…» – свт. Григорий Богослов
Тринитарные споры
«Царство Небесное силою берётся и употребляющие усилие восхищают его», – говорит Спаситель в 11 главе Евангелия по Матфею. Это усилие не всегда стоит трактовать только лишь как волевое. В человеческой душе помимо волевой есть также разумная и чувственная части. Таким образом, лишь только тот, кто трудится над богопознанием не только волей, но также сердцем и разумом, способен достигнуть Царства Небесного. И сегодняшняя статья будет посвящена как раз труду нашего разума.
Первые семь веков христианства Церковь провела… в спорах. Господь Иисус Христос своим ученикам открыл столько великих тайн о Себе Самом и созданном Им мире, что к правильному их словесному выражению даже созданная им Церковь пришла не сразу. Долгие столетия лучшие Её богословы спорили как с языческими философами, так и между собою о том, в чём состоит суть нашей веры в Бога и какими словами её можно выразить наиболее верно. Эти же споры между собою увлечённо и весьма серьёзно вели также и простые христиане, не имевшие хорошего образования, но имевшие живую и глубокую веру.
Один из «Великих каппадокийцев», святитель Григорий Назианзин по прозвищу Богослов, так описал эти времена: «стоит прийти на рынок и спросить – есть ли сегодня баня, а мне отвечают, что Сын меньше Отца; или спрашиваю – почем сегодня хлеб, а мне отвечают – Сын есть тварь».
Нередко богословские споры приводили к болезненным разделениям внутри церковного тела. Но всё же доверие Бога к своим детям было оправдано! К окончанию эпохи Вселенских Соборов Церковь сумела окончательно выработать догматы христианской веры, первым из которых был догмат о Пресвятой Троице.
Догмат о Троице
Догмат о триипостасности Божества, также известный как догмат о Пресвятой Троице звучит так: «Бог есть един по существу, но троичен в лицах: Отец, Сын и Святых Дух, Троица единосущная и нераздельная».
Впервые слово «Троица» (греч, «Τριάς»), которого не встретить в Библии, было введено в богословский оборот во второй половине II века святителем Феофилом Антиохийским. Но само учение о Троице построено строго на божественном откровении, данном нам в Священном Писании.
В полноте проникнуть в тайну Пресвятой Троицы человеческий разум не способен, что хорошо объясняется в предании из жизни святителя Августина Иппонского («блаженного Августина»): «Когда Августин прогуливался по берегу моря, размышляя о тайне Святой Троицы, он увидел мальчика, который вырыл ямку в песке и переливал туда воду, которую зачерпывал ракушкой из моря. Блаженный Августин спросил, зачем он это делает. Мальчик ему ответил: – Я хочу вычерпать все море в эту ямку! Августин усмехнулся и сказал, что это невозможно. На что мальчик ему сказал: – А как же ты своим умом пытаешься исчерпать неисчерпаемую тайну Господню? И тут же мальчик исчез».
Тайна Пресвятой Троицы постигается людьми только в опыте духовной жизни и лишь отчасти. Ровно настолько, насколько Богу угодно приоткрыть для человека её завесу. И всё же каждый христианин должен уметь «дать отчёт в своём уповании» перед самим собою и перед другими людьми. Поэтому даже наше скудное умственное понимание догмата о Пресвятой Троицы так важно для нас.
Понимая это, а также то, что большая часть христиан, в силу объективных причин, не может получить богословского образования, Святые Отцы и проповедники разных веков искали примеры и аналогии тварного мира, на которых могли бы, хотя и крайне приблизительно, ознакомить свою паству с догматом о триипостасности Божества. Давайте рассмотрим самые известные из них.
Аналогии Троицы
Солнце, свет и тепло – такой пример использовал для иллюстрации тайны Святой Троицы священномученик Дионисий Александрийский в III веке от Рождества Христова. Солнце несёт благо всему живому так же, как несёт его Бог. Солнечный диск порождает лучи, которые несут свет земным обитателям. При этом, тепло и свет действуют на мир по-разному, как по-разному рождается от Отца Сын и исходит от Отца Святой Дух. Но и свет и тепло солнца своей причиной имеют одно и то же светило, как Сын и Дух Святой источником своим имеют Отца.
Вода, пар и лёд – другая троичная аналогия, более отражающая не существенные отличия Лиц Святой Троицы, а их сущностное тождество. Подобно тому, как вода при определённых внешних условиях может обращаться в пар или затвердевать, как массив льда, Бог Отец, Бог Сын и Бог Дух Святой в мире проявляют себя по разному, но имеют одну и ту же Божественную природу. И ни одно из Лиц Святой Троицы не является низшим по отношению к остальным.
Дерево – тринитарный пример, подчёркивающий различие ипостасей Пресвятой Троицы при единстве сущности, использованный святителем Августином Иппонским в IV столетии.
«В Божественной Троице, не может быть так, что Отец в один момент есть Сын, а в другой – Святой Дух. Это скорее похоже на то, как мы можем сказать, что в дереве корень есть не что иное как корень, ствол есть не что иное как ствол, а ветви – не что иное как ветви. … однако они называются не тремя, а одной древесиной», – писал святитель.
Ум, слово и дух – ещё одна троичная аналогия блаженного Августина. В своих трудах он отмечал, что человек умеет посредством слов передать и настроение своего ума, дух своих мыслей своему слушателю. Подобным же образом и Бог Отец через Бога Сына научает своё творение и принимающие эти слова сердцем исполняются Духа Святого.
Кирпич – знаменитый образ святителя и чудотворца Спиридона Тримифунтского, который он явил отцам Первого Вселенского собора. Святой совершил чудо, сжав в руках кирпич. Вверх мгновенно метнулся огонь, вода потекла вниз, а глина осталась в его руках. «Вот три стихии, а кирпич один,— сказал святитель Спиридон.— Так и в Пресвятой Троице — Три Лица, а Божество Едино».
Радуга – образ, подобранный для объяснения догмата о Пресвятой Троице святителем Василием Великим в V веке. «Великий каппадокиец» пояснял его так: «один и тот же свет и непрерывен в самом себе и многоцветен. В многоцветности открывается единый лик – нет середины и перехода между цветами. Не видно, где разграничиваются лучи. Ясно видим различие, но не можем измерить расстояний. И в совокупности многоцветные лучи образуют единый белый. Единая сущность открывается во многоцветном сиянии».
Исток, тело и устье реки – тот пример, который использовал в своих проповедях друг святителя Василия Великого святитель Григорий Богослов. Единство природы Пресвятой Троицы подобно единству текущей реки, сущностно одинаковой на всём своём протяжении. И всё же при этом каждая река имеет три хорошо различимых части: исток, тело реки и её устье. Подобно этому и в едином по природе Боге сосуществуют три Ипостаси.
Триединство в человеке – это аналогия, использованная святителем Игнатием (Брянчаниновым) в XIX столетии. Святитель писал, что наш ум – это образ Отца, словесная способность – образ Бога Сына, а сила, которой живет наше тело – отпечаток Святого Духа.
Человеческое существо в целом – это ещё один пример тринитарных аналогий. Многие Святые отцы и церковные писатели на протяжении истории говорили о том, что человек трёхсоставен. Трихотомия человеческого существа заключается в наличии у него имеющих разные свойства: тела, души и духа. Человеком нельзя назвать только одна из этих составляющих (например, высшую – дух), но только все три в комплексе.
В человеческой душе также выделяют тройственность её основных сил – разума, чувств и воли, которые также можно уподобить Пресвятой Троице.
Треугольник человеческого самосознания – это тринитарный образ, предложенный в начале XX века профессором протоиереем Сергием Булгаковым. Он рассуждал примерно так: «Как я могу самоопределиться? Как могу осознать свою индивидуальность? Только в отношении к чему-то иному, к тому, что не «я», к другому «я». Я могу осознать самого себя только по отношению к «Ты» или «Он». Во взаимном общении этого треугольника – Я, Ты и Он и выявляется моя идентичность как личности». Этот образ показывает нам триипостасность Божества.
Пространство – в богословском измерении предложил осмыслить советский ученый Борис Раушенбах, когда изучал свойства вектора. Троичность простанства заключается в том, что для нас оно имеет три измерения: длину, ширину и высоту. Вместе с тем, мы говорим об одном и том же пространстве.
Время. Время также имеет свои три измерения – прошлое, настоящее и будущее. При этом оно является непрерывно и то, что было совершено в прошлом, влияет на настоящее, а знания об этом позволяют нам попытаться изменить будущее. Лица Святой Троицы также всегда находятся в общении между собою.
Трилистник (клевер) – богословский пример Пресвятой Троицы, использованный святым равноапостольным Патриком, просветителем Ирландии в IV-V столетиях, при обращении в христианство «изумрудного острова». Однажды он не побоялся посетить с вестью о Спасителе Христе кельтских языческих жрецов (друидов), которые попросили его пояснить им триединство проповедуемого им Бога.Святой Патрик немного помолился, а затем склонился к земле и сорвал трилистник клевера: «Разве вы не видите, что это и один листок, и три листка? Так и в Троице Одна Сущность и Три Личности».
Послесловие
Конечно же, любая из тварных аналогий Пресвятой Троицы груба, несовершенна и в чём-то погрешает против православного представления о Боге. Кроме того, и Спаситель открыл нам о Себе не всё, а лишь то, что способен, хотя и с усилием, вместить человеческий разум.
Однако удачный пример всё же помогает в некоторой степени понять, как совмещается троичность Лиц Бога Отца, Бога Сына и Бога Духа Святого с Их единоприродностью. В каком внутреннем согласии Они находятся между собою и с какой любовью и мудростью Ими созданы мы сами и весь окружающий нас тварный мир.
Христианство – это богатая сокровищница, в которую Сам Бог поместил свои «десять тысяч талантов», а потом и несколько десятков поколений Святых Отцов продолжали досыпать и досыпать туда священные лепты. Она поистине непостижима для жизни одного человека и сможет полностью занять разум, сердце и волю того, кто желает вступить на путь обожения. А изучение догматов Православной Церкви должно стать первым шагом на этом поприще.
Андрей Сегеда
