Миссия священника в тюрьме и на воле одна – вести человека к Богу. Но за решёткой духовный труд сложнее, имеет особую специфику – ведь паства уже преступила большинство заповедей. Здесь нужен дар прощения, сострадания, понимания. Мои собеседники посвятили долгие годы тюремному служению. Я задала им вопросы о том, что волнует заключённых и тайне исповеди.
- Может ли тюремный священник дать заключённому рекомендацию, которая будет способствовать Условно-досрочному освобождению или ещё как-то заступиться за прихожанина?
- В одной из колоний духовник на исповеди стал выспрашивать заключённых, не собираются ли они в побег. Те решили, что он выведывает по просьбе администрации и доверие к нему уменьшилось. Должен ли священник беседовать на такие острые темы и обязан ли хранить тайну исповеди, даже если узнает от зека нечто опасное?
- Знаю, что есть немало случаев негуманного отношения администрации к зекам. Не находите ли Вы, что воцерковлять нужно и охранников?
Протоиерей Иосиф Дзагоев, сотрудник тюремного отдела Магаданской и Синегорской епархии
1. При любой комиссии по помилованию, если туда входит священник, должны учитываться пожелания и характеристика священника о том человеке, за которого он ходатайствует.
Как правило, это работает не всегда, несколько раз могут согласиться но потом будут игнорировать. У комиссии есть свои характеристики на того или иного кандидата на помилование (рапорта о нарушениях или поощрениях. Исходя из информации о поведении и общественной деятельности зека в учреждении, они делают заключение о степени его исправления).
Нужно помнить о том, что мы все люди, что если нам в этих условиях трудно и унизительно невыносимо, даже временное наше прибывание в этих условиях, то и другому, кем он бы ни был, будет так же больно и трудно.
Святитель Иоанн Златоуст в Слове о заключённых в темницу говорит, что Бог спасает людей от самих себя, чтобы они не причинили гибель и вред другим, но и напоминает о том, что если заключённый в своих лишениях и темничном содержании будет соблюдать заповеди Божьи по отношению к себе и окружающим, он является мучеником.
2. Конечно, если авторитет священника подорван необдуманными расспросами или действиями, очень трудно будет его восстановить. Священник должен так выполнять свои обязанности, чтобы потом не волноваться – пойдут после к нему на исповедь или нет.
Осужденные бывают разборчивы в людях, лучше психологов, так как они пережили очень много лишений – их обманывали и ущемляли много раз.Там есть немало порядочных и отзывчивых людей, которые случайно оступились и тут же были заклеймены общим словом – зека.
Даже среди авторитетов и рецидидистов есть глубоко верующие люди, соблюдающие не только свои понятия в лучшем смысле, но и Божественные заповеди. Правда им сначала трудно во всём разобраться, порой почти вся жизнь проходит.
Священник всегда должен хранить тайну исповеди, какой бы страшной она не была. Он не имеет права судить человека, но призван быть свидетелем перед Богом в его покаянии, быть орудием божественного промысла в деле спасения грешника.
Священник может сказать администрации намёком, что готовиться теракт или массовая гибель людей в ближайшее время, но не имеет права открыть, от кого получил информацию или его Ф.И.О. То есть, если возможно, предотвратить гибель людей.
Но вряд ли тот, кто затевает подобное, будет оповещать священника об этом.
Священник должен молиться и спасать заблудших.
3. Администрацию и надзирающий и охраняющий контингент охраны не только можно, но и нужно воцерковлять. Но как это сделать? Насильно в рай не загонишь. Беда в том, что они считают – священник в зоне или тюрьме(СИЗО) нужен только для подследственных или осужденных.
Кто за решёткой – тот и грешник. Так считают большинство офицерского и рядового состава УФСИН. Хотя сами за пределами учреждения или в быту творят дела не лучше тех, кого охраняют.
Вот когда этот стереотип рухнет или изменится на 50%, может, и начнёт что-то меняться, а пока ты в форме и при должности, ты непогрешим. Если честно сказать, их мне жалко, как и тех, кто совершил правонарушения и изолирован государством от общества.
Самое главное, нужно оставаться человеком – что с одной стороны решётки, что с другой.
Вот такое понимание приходит с опытом – в этом году исполнилось 20 лет тюремного моего служения. Даже не верится, как быстро всё пролетело, как несколько лет.
Дай Бог, если хоть одному из людей, в тюрьме содержащихся или служащих и работающих, я помог понести душевные и телесные тяготы тюремного содержания, значит, жизнь и служение прошли не напрасно.
Протоиерей Константин Кобелев, старший священник Бутырского СИЗО
1. Да, конечно, постоянно пишем такие характеристики.
2. Впервые такое слышу. Поведение священника неправильное. Я присутствовал на занятиях пяти групп тюремных священников, ничего подобного даже теоретически не обсуждалось. Поверьте, это полный абсурд.
3. Напрямую сотрудникам УФСИН проповедовать трудно. Но когда идёт интенсивная работа Церкви в зоне или в СИЗО – постепенно это и на охрану влияет.
Протоиерей Олег Скоморох, председатель отдела Санкт-Петербургской епархии по тюремному служению
1. Как правило, сейчас почти за каждым учреждением ФСИН России закреплен постоянный священнослужитель. Он не входит в штат учреждения, но зачастую окормляя колонию или СИЗО много лет, входит в состав различных общественных объединений, таких как – Общественные советы ФСИН, попечительские советы учреждений, родительские комитеты (в учреждениях для несовершеннолетних), комиссии по вопросам помилования, общественные наблюдательные комиссии по защите прав человека в местах принудительного содержания. Работа в таких общественных структурах предполагает также и участие в комиссиях по условно-досрочному освобождению осужденных. Совсем недавно в рамках реформирования уголовно-исполнительной системы России действовали «социальные лифты», которые в зависимости от поведения осужденного могли повлиять на бытовые условия отбывания наказания и туда (в соответствии с рекомендациями по работе таких комиссий) мог входить и священнослужитель, постоянно посещающий учреждение. Сейчас тоже действуют Комиссии, которые периодически оценивают поведение осужденных и в зависимости от этой оценки принимаются решения и о переводе осужденного на различные режимы отбывания наказания, в том числе и рекомендации по изменению типа учреждения или
УДО. Священнослужители также могут входить в состав комиссий как представители общественности и таким образом помогать своим прихожанам.
2. Исповедь, это таинство индивидуальное, и поэтому говорить о том, почему священник задал тот или иной вопрос заключенному сложно, не зная обстоятельств ситуации. Но в целом, как правило, священники стараются не задавать подобных вопросов, если, конечно, в ходе исповеди эти темы не обнаружатся. К счастью, тайна исповеди гарантируется законодательством и священник имеет право не разглашать то, что узнал из исповеди даже в качестве свидетеля в суде.
Федеральное законодательство также запрещает использовать священнослужителей в оперативной работе, поэтому со стороны закона священнослужители защищены от нарушения тайны исповеди.
Могут быть разные ситуации, и действительные, и провокационные, направленные на манипуляцию священнослужителем и сохранение тайны исповеди (побег, членовредительство, убийство, самоубийство), в таком случае священник должен, не раскрывая самой исповеди и личности кающегося, постараться повлиять на предполагаемые события (снизить моральное напряжение, попросить о переводе человека в безопасное помещение, обратить внимание штатного воспитательного работника или психолога).
3. Участие в воспитательной работе с сотрудниками – одна из приоритетных задач миссии тюремного служения сегодня. Для этого предпринимаются самые разные усилия – и участие в жизни различных образовательных учреждений ФСИН и участие в праздничных, общественных, образовательных, научных мероприятиях, работа с ветеранами УИС, работа в составах Общественных советов Территориальных органов ФСИН. Последним важным шагом в этом направлении стала новая должность Помощника начальника территориального органа управления ФСИН по организации работы с верующими. Эта новая должность предполагает священнослужителя в руководящем составе Управлений для организации духовной работы не только с подследственными и осужденными, но и сотрудниками УИС. Так что есть надежда, что мы будем развивать и это направление тюремного служения. Кроме того, в некоторых регионах священнослужители входят в составы общественных наблюдательных комиссий по соблюдению прав человека в местах принудительного содержания, таким образом, у них есть законное основание реагировать на жалобы заключенных в тех случаях, когда в их отношении нарушается закон.
Все прихожане как чада
Не так давно я общалась со священником из села Азнакаево, отцом Александром Гудовских, который тоже поделился своими впечатлениями о тюремном служении. Зону он посещал пять лет, по два раза в неделю. Но общение с зеками не ограничивалось официальными визитами. Многие заключённые знали его личный телефон, звонили домой и часами беседовали о наболевшем. Православие стало частью их жизни.
Например, обращается знакомый заключённый: «Завтра у матери память, благослови, мы тут панихиду послужим мирским чином».
– Отец Александр, вы присутствовали и на комиссиях по Условно-досрочному освобождению. Меняет ли ситуацию мнение священника?
– По моим наблюдениям, руководство тюрьмы уже знало, кого отпустить, а кого нет. Они ведь судят и по поведению и по поощрениям, – рассказал отец Александр. – Я видел очень неприятных людей. Но знаю несколько человек, которые сидят ни за что, просто потому что защита была слабее обвинения. Даже такой случай был: человека за убийство посадили на восемь лет, он шесть лет отсидел, и там нашёл того, кто на самом деле убил. Что делать?! Досидел свой срок. Но таким невозможно помочь. Суд решил, и следствие так подвело, а осужденный не смог защититься. За некоторых я заступился бы.
Но вряд ли Церковь должна иметь решающий голос в осуждении или оправдании. Отношения по-другому построены, и священник по-другому воспринимает людей, нежели служители закона. Все прихожане – свои, все чада.
Вот если б принимали во внимание отчёт священника о действительном покаянии, это было бы хорошо.
– Что ещё влияет на духовное состояние человека за решёткой?
– По моим наблюдениям, кроме общения с пастырем, на духовное состояние человека в тюрьме положительно влияет регулярное общение с друзьями, с родственниками. – Ответил отец Александр. – И руководство тюрьмы на это смотрит внимательно, и это может стать большим плюсом в решении по УДО, то же можно сказать и о том, когда различные гос.органы справляются о здоровье заключённого. Значит, его ждут на воле, он небезразличен близким, и после освобождения ему есть куда идти, его поддержат, найдут работу.
Забота о заключённых меняет их восприятие мира. В сердца возвращаются милосердие, смирение, надежда.
Они выходят на свободу другими людьми, а ведь это в наших интересах – развивать благополучное здоровое общество, где царят честность и доброта.
Не смешивай человека – этот образ Божий – со злом, которое в нём. Потому что зло есть только случайное его несчастие, болезнь, но существо его – образ Божий – все-таки в нём остаётся, – учил Иоанн Кронштадтский.
