Отдельные случаи самоубийств, в том числе детей, происходили всегда. Эта проблема вставала и в советское время, когда жили в среднем бедно, однако стабильно, благополучно. Но в какие-то периоды число суицидов возрастает, почему – для большинства людей остается загадкой. Вдруг сводит счеты с жизнью единственный ребенок из хорошей семьи. Начинают выяснять, что произошло, и оказывается, что видимых причин не было – он хорошо учился, был всем обеспечен, нормально складывались отношения со сверстниками. Но жить ему не захотелось.
Источник: Архангельская епархия
Конечно, причины бывают и достаточно очевидны. Мой опыт говорит о том, что наиболее опасный возраст – с 7 по 9 класс, то есть 13-15 лет. Сильные эмоции, не контролируемые разумом; возможно, первая влюбленность, первое разочарование, а сегодня зачастую еще и первый опыт плотских отношений, который наносит тяжелую рану юной душе. И если в этом неуравновешенном состоянии ребенок испытывает какие-то более или менее серьезные трудности, он может решиться уйти из жизни. Всплеск эмоций лишает подростка способности здраво рассуждать, отвечать за свои действия.
Боль никуда не уйдет
Однако даже подросток, если он психически здоров, как правило, не будет сознательно вредить себе.
Любой человек, в том числе и юный, оказавшийся в сложной ситуации, должен понимать: суицид ничего не решает. Боль, скорбь, отчаяние, которые толкают на крайние меры, никуда не исчезнут. Умрет тело, а душа в этом страшном состоянии перейдет в вечность.
Здесь, на земле, мы еще можем что-то исправить, как-то потушить этот пожар в душе, прежде всего – покаянием и изменением своего отношения к ситуации. Если мы допустили какую-то ошибку, стали причиной зла – возможно, в наших силах это исправить.
Суицид такую возможность отнимает, причем навсегда. Если мы это понимаем, то в любой ситуации сможем сделать правильный выбор. Если же нет – отчаяние, а иногда и желание «отомстить» могут перевесить.
Нередко собственная смерть для самоубийцы становится именно способом мести, причем в роли «обидчиков» оказываются самые близкие люди. Пусть обиженный не в состоянии понять, что боль, которую он причинит им своим уходом, намного сильнее. Но почему бы не подумать обо всех остальных, кому он дорог и кому его смерть принесет страдание? Неумная, злая месть бьет рикошетом по сердцам слишком многих людей. Если подросток поссорился с родителями и сбежал из дома – помнит ли он, что кроме «злых» родителей о нем будет волноваться и любимая бабушка, у которой к тому же плохо с сердцем?
Вспомним «Ромео и Джульетту». Чтобы соединиться с возлюбленным, героиня Шекспира имитирует собственную смерть. Ей все равно, что испытывают при этом ее отец, мать и все ее родные…
Подумать нужно и о другом. Самоубийство – не только демонстрация нелюбви к близким, но и вызов Богу. Человек силой вламывается в духовный мир, куда его пока не приглашали.
Такой поступок не имеет ничего общего с верой во Христа, самоубийца сознательно пренебрегает волей Божией и тем самым ставит себя вне Церкви. Поэтому и общая церковная молитва за него невозможна.
Как передается вирус
На Западе был случай: показали художественный фильм про ограбление банка. Через некоторое время оказалось, что технологию, которая была описана в фильме, использовали реальные грабители в реальном банке.
Самоубийство, да еще детское – всегда трагедия. Трагедию нужно оплакивать, а нас из нее делают сенсацию. Публичное обсуждение превращается в смакование подробностей. Грех – это болезнь души, и болезнь, несомненно, заразная. А основным каналом, по которому передается вирус, в информационную эпоху становятся СМИ.
Вспышки заразной болезни могут быть и локальными. Лет десять назад в одном из районов Архангельской области суицид среди школьников, что называется, вошел в моду. О первом случае слишком много говорили. Страдания близких, упреки в адрес учителей были у всех на виду, и мальчик, который совершил самоубийство, стал едва ли не героем в глазах сверстников. Воспользовавшись этой волной, дети начинали грозить родителям – будете наказывать, покончу с собой. За полтора года один за другим эту угрозу выполнили 7 или 8 человек.
Директор департамента образования этого района сначала обратилась за помощью к психологам, а потом пригласила нас. С нашими певчими мы провели 14 встреч, ездили по школам в среднем раз в месяц – беседы, концерты, фильмы… Недавно я снова встретился с этой женщиной. По ее словам, целых 10 лет в районе была полная тишина, и только недавно – новая попытка суицида, среди детей, которые тогда были еще слишком маленькими, чтобы присутствовать на наших беседах.
В некоторых школах мы даже служили панихиды, чтобы показать, что если человек был православным и ушел из жизни не самовольно, за него можно молиться, ему можно помочь, даже если он вел не самую правильную жизнь. Мы рассказывали школьникам о том, как любящие матери вымаливали своих грешных детей. Таких случаев немало.
В блокадном Ленинграде
Сегодня мы потеряли главное – осознание жизни как дара Божия. Для чего, собственно, она нам дается? Вряд ли кто-то всерьез об этом задумается. На смену лозунгам советской классики («…чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы») пришло уже откровенное понимание смысла жизни как получения максимального удовольствия. Но такая жизнь, простите, действительно дешево стоит.
Исходя из такого понимания, современное общество склонно объяснять суицид социальными причинами, уровнем достатка или какими-то бытовыми неустроенностями. К сожалению, все не так просто.
Парадоксальный факт отмечает статистика: во время войн, революций, природных катаклизмов число самоубийств заметно снижается.
И среди юных самоубийц – это тоже подтверждает статистика – гораздо больше детей из семей благополучных. Но ведь если объяснять все степенью сытости, должно быть ровно наоборот?
Дети блокадного Ленинграда
По-настоящему тяжелые условия сами заставляют человека цепляться за жизнь из последних сил. Были ли самоубийства в блокадном Ленинграде? Практически нет. Казалось бы, чего еще – ложись и умирай, даже делать ничего не надо. Вспомним знаменитую Таню Савичеву, которая живет, когда на ее глазах умирают один за другим все ее близкие.
Когда же угроза отступает, течение жизни постепенно налаживается и выживание перестает быть единственной целью – духовный вакуум дает о себе знать. Правда, осознать это способны только чуткие люди. Классический пример духовной слепоты и одновременно чуткости – Евгений Онегин с его абсурдными, с точки зрения обывателя, жалобами:
Зачем я пулей в грудь не ранен?
Зачем не хилый я старик <…>
Я молод, жизнь во мне крепка;
Чего мне ждать? тоска, тоска!..
Что же мешает почувствовать эту тоску большинству людей? Повседневная жизнь с ее многозаботливостью. Ребенок живет мечтой, будущим. Кто из нас не мечтал в детстве – вот вырасту, и полечу в космос! Ребенку нужен смысл. У малыша это может быть мечта о школе, но подросток требует большего. Чему же могут научить его родители, если уровень потребностей у них не выходит за пределы животного? Теплая конура, сытная похлебка… новая квартира, ужин в ресторане…
Отпуск-выборы-ремонт
Современные взрослые зачастую зациклены на работе, которая требует максимального напряжения сил, на решении каких-то текущих проблем. Отпуск-выборы-ремонт-должность-чемпионат мира по футболу… Не последнее место, кстати, в этом круговороте занимают разнообразные шоу, которыми сегодня «угощают» потребителей.
Если ребенок на пути к своей мечте встречает какую-то преграду, реальную или воображаемую, это становится трагедией. А взрослый двигается по своей узкой колее и ни о каких «полетах в космос» не помышляет. Для него выход из привычных рамок – потеря работы, разрушение семьи и так далее – как раз и может стать причиной самоубийства. Или – привести к вере. Тогда, оглядываясь на свою жизнь, человек бывает потрясен тем, как бессмысленно она прожита… Но, повторяю, большинство продолжает существовать по заведенному порядку до старости.
Приведу один яркий пример. Люди рвутся к власти, и некоторые ее достигают. Директора, депутаты… Выйдя на пенсию, многие из них обнаруживают, что они больше никому не нужны. Раньше, пока они занимали свою должность, их просили, перед ними заискивали, и вдруг все это закончилось. На Коряжемском ЦБК был директор – волевой человек, герой социалистического труда. Когда он вышел на пенсию, то не смог спокойно сидеть дома – постоянно звонил диспетчерам и пытался руководить комбинатом по-прежнему. Это продолжалось до тех пор, пока новый гендиректор не попросил его прекратить. А он не мог, он продолжал двигаться по этой колее и не хотел из нее выходить, хотя был уже болен и недалека была смерть.
Вот обычный взрослый человек. О самоубийстве он не думает – ему просто не до того.
Game over?
Состояние современного человечества, без преувеличения, страшное. Ежедневно в десятках версий с экранов нам показывают смерть. Телевизор формирует у детей привычку к картинам насилия и смерти, равнодушие к чужому страданию – об этом уже столько раз говорили, что повторяться неудобно.
Самый положительный герой популярного фильма достигает своей цели, оставляя за спиной гору трупов. Он может расстрелять десятки людей, и никто не скажет, что это плохо, он остается положительным героем, «супергероем», которому надо подражать.
В школах я люблю приводить один яркий пример. Классический боевик: в финале встречаются хороший и плохой герои; драка; хороший убивает плохого. Спрашиваю: можно выключить телевизор, не дожидаясь конца, ведь все и так понятно? Дружный ответ: «Нет, интересно». А чего интересного, мы же знаем – хороший убьет плохого. Оказывается, интересно, КАК ИМЕННО он это сделает. Распилит, сожжет, столкнет в пропасть…
Убийство одного человека другим противоестественно, даже если совершается по приговору суда – вот почему раньше никто не знал палача в лицо и не слышал его имени. Эта страшная профессия была именно профессией, вполне законной, однако все понимали, что палач – не обычный человек, между ним и другими людьми была какая-то преграда. А сегодня слово «киллер» в нашей стране знают даже самые маленькие телезрители: оказывается, жизнь имеет вполне конкретную цену, причем и сумма-то по нынешним меркам небольшая.
Новый этап – компьютерные игры. Для взрослых, которые выросли без этих достижений цивилизации, очевидна граница между игрой и реальностью. Но так ли воспринимает это малыш, который научился стрелять по фигуркам «врагов» на экране раньше, чем твердо стоять на ногах?
Игра, кстати, не всегда складывается так, как хочется игроку, но если проигрываешь – ничто не мешает перезагрузить программу. Этому тоже учатся с младенчества. Не исключено, что позже, когда жизнь покажется слишком трудной, дитя XXI века попробует перезагрузить и ее. О том, к чему это приведет, мы с вами уже говорили.
Протоиерей Евгений Соколов
Записала Ирина Козьмина
Источник: Архангельская епархия
