О русском костюме замолвите слово

 

Более 30 лет Сергей занимается русским народным костюмом: колесит по стране в поисках раритетов, сохранившихся до наших дней, устраивает экспозиции в разных городах России и за рубежом. Франция, США, Италия, Америка, Китай, Турция – такова обширная география экспозиций коллекционера. Свои костюмы Сергей собирает в самых разных регионах России, и каждая экспедиция – это новое открытие и новый вклад в культурное наследие.

На Дальнем Востоке сокровищница Сергея Глебушкина особенно востребована. Наш край по историческим меркам был освоен русскими людьми совсем недавно – около 150 лет назад, здесь нет великолепия тысячелетних городов, привычного для жителя Центральной России, не так много музейных экспонатов, рассказывающих о жизни наших предков.

Недавно около десятка костюмов коллекции Сергея Глебушкина были приобретены в собрание Арсеньевской епархии для будущего Музея русской культуры, который планируется разместить в строящемся епархиальном управлении. Сейчас эти костюмы экспонируются в выставочном зале «Россия» посёлка Кавалерово в рамках выставки «Божий мир глазами православных художников». А их исследователь и коллекционер в середине сентября посетил Арсеньевскую епархию.

Сергей Глебушкин выступил с лекциями в Арсеньеве, Чугуевке, Кавалерово. Аудитория его лекций была разной: прихожане кафедрального Благовещенского собора, директора учебных заведений, заведующие детских садов, учащиеся 10-ых классов арсеньевской гимназии №7 и кавалеровской школы искусств, творческие коллективы ДК «Прогресс», молодежь завода «Прогресс» — ко всем Сергей Анатольевич находит свой подход, стремясь передать свои знания будущим поколениям. Его слова и образы находили живой отклик в умах и сердцах слушателей.

— Всё в этой жизни происходит с нами не просто так. Родом я из села Выша Рязанской области. Когда я жил в деревне, с нами жила бабушка по отцовской линии, Анна Васильевна Глебушкина, и у неё в сундуке хранился костюм её молодости. Она его часто вывешивала летом просушивать, а зимой он хранился в сундуке в сенях. Я любил смотреть на то, как разноцветное полотнище играет на ветру, это врезалось мне в память на всю жизнь.

Когда мне исполнилось 20 лет, я стал заниматься народным костюмом, а костюм моей бабушки послужил началом коллекции.

Меня никто не понимал, говорили: «Эй, парень, зачем тебе это тряпьё?» Я ездил по деревням, искал костюмы, зачастую находил их в ужасном состоянии: ветхие, пропахшие сыростью от долгого лежания в сундуках. Привозил их домой, бережно стирал, реставрировал. Так складывалась моя коллекция, в которой сейчас находится около 200 костюмов со всей России.

— Я езжу в экспедиции с 1985 года. Когда только начинал всё это собирать, то ездил «в чисто поле», потому что этого добра было много-много-много.

Допустим, я гулял где-то на свадьбе. Если в избе или где-то в селе висел вышитый рушничок, то я спрашивал про костюмы, а если голь перекатная, ничего совершенно нет, то тут искать нечего, я и не спрашивал. Но больше всего я ездил по знакомым, узнавал о костюмах по разным каналам. Я много участвовал в фестивалях, конкурсах, знакомился там с людьми, меня куда-то приглашали, и я потом приезжал уже по наводке. Но всё равно не всегда это было то, что нужно. Могут и сказать, что есть костюм, приезжаешь, а там ни пойми что – современное, фабричное, и так далее.

Всё было: и в милицию меня забирали, и деньги у меня отбирали, и шины прокалывали. Один раз был случай. Приехал я по наводке в одно село Рязанской области. Подхожу к дому, спрашиваю:

— Теть Нюш, это ты?

— Я.

— А ты чево приехал?

— Да вот, меня Надька прислала.

— Поняла, а ты чего приехал?

— Тёть Нюш, да вот у тебя костюм был…

— Костюм есть, но не отдам. Мне еще в Рязани на фестивале в нём плясать.

А костюм остался последний в селе. Местные краеведы искали, она им не отдала. Раз 18 наверное мы с ней пили чай, обедали… Прошу-прошу – не отдаёт. Давай с ней частушки петь, причем не под гармошку, а под сухую – просто так. Она частушку, я частушку. Думаю: ну как еще взять? В итоге я выпрашивал у неё этот костюм 6 с половиной часов! Даром что ей было примерно 84 года, она молодую за пояс заткнет – что плясать, что частушки петь, что работать. Она мне уложила полную машину овощей с огорода: и капусты, и картошки, и моркошки. А костюм – не отдаёт. Я не знал, что еще с ней делать. Оставалось только жениться!

Звонит дочери, та говорит: «Мам, делай что хочешь, а то потом меня ругать будешь, что велела отдать». Звонит зятю. А зятья же деловые, всё наследство хотят в руки прибрать. Зять говорит: «Костюм отдай, но пусть даст денег на крышу». Тут я уж сказал по-мужичьи: «А тебе еще один амбар рядом с домом не поставить за костюм?!»

Потом еще раз позвонила дочь:

— Ну что мам, не уехал еще парень-то?»

— Да нет, тута.

— Ни так надо как-то решать, а то ты мне с утра звонила, вечер на дворе, а ты человека у себя держишь.

В итоге костюм она мне все-таки отдала.

— Да, конечно! Я никогда не забываю тех бабушек, от которых я получил костюмы. Звоню, поздравляю с праздниками, и им радостно: они там одни живут, дети далеко и приезжают редко. Если оказываюсь недалеко от их сел, всегда стараюсь заехать.

— В моей коллекции около 200 костюмов XIX-начала XX веков. Рубахи, сарафаны, понёвы величавого и сдержанного русского Севера и богатого яркими красками юга, множество старинных тканых и расшитых сложным орнаментом рушников. Праздничные женские головные уборы: украшенные золотным и серебряным шитьем кокошники, девичьи повязки и венцы, сложные по конструкции и форме южнорусские «кики» и «сороки». Большинство костюмов – это ручная работа.

На данный момент эта коллекция разделена на три постоянно действующих выставки, одна из которых – в Вышинском Казанском женском монастыре, где подвизался святой Феофан Затворник.

— Единого костюма на Руси никогда не существовало. Вначале я думал собрать по одному костюму от каждой губернии, а потом увидел, что не только в каждой губернии – в каждом уезде, в каждой деревне, пусть даже самой маленькой, есть свой, особый костюм — на отличку.

Хотя надо сказать, свои особенности есть и у разных губерний. Так, на Севере – в Вологодской, Архангельской, Псковской областях, в республике Коми — носились только сарафаны, их носили все – и бабы, и девки. На юге и в центральной России носились понёвы (юбки). Но девки что на севере, что на юге носили сарафаны. Это традиционная девичья одежда. Когда девка выходила замуж, то она носила только понёвы. В некоторых областях был даже такой обычай – впрыгнуть в понёву: когда девочка достигала половозрелого возраста, её ставили символически на лавку, расстилали кольцом понёву, и она прыгала в эту понёву. Теперь она всё время ходила в понёве, но коса у неё оставалась девичья, и сваты видели, что девица созрела, её уже можно сватать.

Многие выражения русского языка берут своё начало от народного костюма. Например, выражение «окрутила парня». Оно возникло от следующего свадебного обычая: до замужества девка всегда ходила исключительно с косой, это традиционная русская прическа. Когда она невестой приходила из церкви после венчания, её повивали, то есть одевали её в женскую одежду. Из чего состояло повивание? Распускали девичью косу, делили её на две части, из которых заплетали две косы и окручивали их вокруг головы, спереди или под затылком. На эти косы надевали волосник, а затем женский головной убор – сороку или кокошник, и так далее. С этого момента никто не мог видеть волосы у женщины, в некоторых губерниях не видел даже муж. Отсюда пошло выражение «опростоволосилась», то есть опозорилась. Есть синонимичное к нему выражение – «раскосматилась». Космы – это волосы.

— Костюмы бывают бытовые, праздничные, траурные. Свой костюм у девки, свой – у замужней женщины, свой — у старухи. К 40 годам детородный период у женщины заканчивался, и она считалась старухой. А совсем бабушкой она считалась тогда, когда у её детей рождался первый ребенок. И костюм тоже менялся. Например, вышивка на праздничном костюме вышивалась белым по белому, белыми нитями.

По истории нас учат: «Какие были бедные крестьяне, какие убогие, в лаптях, и носить им было нечего!» Тем не менее, у каждой крестьянки было не меньше 30 костюмов на разные случаи жизни.

— Сами женщины. Когда девочка достигала 7-летнего возраста, её сажали за ткацкий станок. Это была прерогатива крёстной матери. Крёстная мать отвечала в том числе и за то, насколько девушка готова к замужеству. Поэтому она учила её вышивать, готовить себе приданое. При свете лучины долгими зимними вечерами девка ткала, пряла, вышивала. Лучина горела 5 минут, после этого надо было встать, поправить её, и снова садиться за работу. Представляете, какая это была кропотливая работа?

А перед свадьбой девушка должна была показать всё своё приданое и одарить всех родственников жениха. Сам жених шел под венец в рубахе, богато расшитой его невестой.

Костюм – это своеобразный паспорт женщины. В костюме было отражено всё, особенно на праздничных фартуках (запонах). По костюму можно узнать, сколько женщине лет, замужем ли она, сколько у нее детей.

— Во всех губерниях он намного проще, чем у женщины. Мужской народный костюм состоит из портов и рубахи, пояса. Рубахи отличались кроем, вышивкой, ткачеством, в зависимости от региона.

— Ваш край очень молодой, и на момент прихода сюда советской власти здесь еще не успела в полной мере сложиться народная культура. За Уралом ничего русского как такового нет.

— То, чем я занимаюсь – этнография – это просто сохранение сокровищ прошлого. Мы не должны носить костюмы 19 века каждый день. Можно одеться один раз, например фольклорный коллектив может одеться на выступление. А на каждый день можно пошить реконструкцию древних костюмов. Возврат к традиционному русскому костюму в повседневности неосуществим. Костюмы можно надевать на фольклорные праздники, массовые мероприятия, на гулянья. А в повседневности можно использовать в своей обычной одежде традиционные мотивы: вышивку, орнамент на рубашке, и тому подобное.

— Нужно беречь свою традиционную культуру. Люди, не знающие своей истории, не имеют будущего. Какой бы национальности ты не был – русский, татарин, еврей, монгол. Хранить эту культуру, хранить какие-то части гардероба, которые остались от наших бабушек-прабабушек. Не отдавать, не бросать, не сжигать, а чтобы это всё оставалось. Слава Богу, что сейчас проводится много фестивалей, где мы можем посмотреть друг на друга, узнать культуру разных народов. Это всё радует. Вот к этому я хочу призвать.

Все говорят: «твои костюмы». А я говорю, что они не мои, я – только хранитель. Они народные, собранные со всех уголков России. Они – общие, и поэтому их нужно показывать, ведь они принадлежат всем.