Рецензия на книгу прот. Алексия Лисняка «Через речку быструю»
Источник: журнал “Москва”
Протоиерей Алексий Лисняк. Через речку быструю. М.: Сестричество во имя свт. Игнатия Ставропольского. Изд-во: Приход Хр. Святаго Духа сошествия на Лазаревском кладбище, 2016. – 160 с.
В марте 2016 года в Московском издательстве сестричества во имя святителя Игнатия Ставропольского издан сборник художественных произведений протоиерея Алексия Лисняка «Через речку быструю». Книга включает в себя рассказы и повесть «Город Выдрин, и все, кто с ним связан», опубликованную в журнале «Москва» (2015, № 2).
«Среди бескрайних цветущих лугов и тучнеющих хлебных полей пригрелся под солнцем крохотный захолустный городок Выдрин. Три столетия дремлет он на берегу тихой серо-зелёной реки и видит прекрасные сказочные сны…»
Так тихо-тихо зарождается эта повесть, но быстро набирает динамику, и события увлекают читателя в неспокойное, трагическое время:
«…К концу двадцатого века в городок проникли независимость, разруха и безденежье. Когда исчезли невольные театралы – пионеры, и когда не стало руководящей партии, которая по просьбе Аркадия записывала колхозников в меломаны, провинциальному руководителю оперного театра стало ясно, что классическая музыка и хозрасчёт, что твои гусь и свинья – не товарищи. Он было сунулся за поддержкой к новым властям, но те сослались опять же, на хозрасчёт. Мол, ставь то, на что будут ходить. Советовали:
– Держи нос по ветру. Коли не идут на этого твоего “Князя Игоря”, тогда напиши и поставь порнографическую версию. Точно придут. Представляешь, тут голые по сцене скачут, там голые! Тут – солист без штанов, гы-ы! Или пусть твой Князь Игорь с бабами развлекается. Успех, аншлаг, новаторство! Мы о тебе в газету сообщим, рекламу тебе устроим!.. И на телевидение, опять же. Тебе – слава, нам – почёт, в кассу денежка течёт…
Аркаша советом пренебрёг, театр вскоре обнищал и власти его у Аркадия отобрали».
В «Городе Выдрине…» множество действующих лиц, героев. Из них крайне трудно выделить одного, главного. Кажется, что здесь попросту нет второстепенных ролей: каждый из множества персонажей (а перечислить всех очень сложно) несёт определённую смысловую нагрузку, занимает своё важное место в сюжете повести. Яркими характеристиками обладают и настоятель городского храма отец Исаак, и бывший директор оперного театра, заслуженный артист РСФСР Беркович, у которого «власти театр отобрали», ищущий, как прокормиться. Время действия в повести – это девяностые годы, неразделимо переплетённые с нашей современностью. Через весь сюжет, сквозь все описываемые события бредут по планете Земля ещё два замечательных персонажа – учёные, бывшие преподаватели вуза, никому не нужные, скитающиеся по миру неунывающие, находчивые интеллигентные люди, а попросту бичи, как они сами себя шутливо называют. Эти бичи видят себя так:
«…мы больше похожи не на изгоев, а, так сказать, на тех древних евреев – будто мы сами вырвались из Египетского рабства и бродим кругами по пустыне, до чего-то, так сказать, дозреваем. Кто-то нас куда-то ведёт, кормит, и где-то, так сказать, неясно за горизонтом какая-то Обетованная земля».
Забегая вперёд скажу, что Обетованной земли они в итоге достигают.
Вначале кажется, что в Выдрине – ленивая вечная провинциальная тишина, которая никогда не заканчивается, предсмертная какая-то. Даже достопримечательностей нет, если не напиться, конечно. Но это вначале. Первое впечатление оказывается обманчивым, «глубинка» хранит в себе, бережёт росток новой жизни. От некоторых жителей Выдрина в том числе.
Девяностые годы и рядом наше время… Общая человеческая потерянность: Выдринский супермаркет «Денежка» на месте оперного театра – это всё образ России? А может, и всего мира?
«…И на всей планете, коллега, так же. И возле Акрополя, и у Колизея. Всюду цыгане с китайскими сувенирами…»
Что это? Человечество духовно деградирует, и нет уже никакой надежды? Есть. Возрождение начинается незаметно, но неотвратимо, для каждого героя повести по-своему. Для Берковича оно начинается с любви к искусству, когда он буквально от отчаяния будто бы случайно зашёл в собор «поглазеть» и, не вынеся жуткого хорового пения, как бы случайно становится там регентом. Но этот факт абсолютно не устраивает одну из тамошних певиц, с говорящим именем – Любовь Козлову. Собственно, на её бессмысленном протесте-бунте и строится интрига повести.
Нельзя обойти вниманием яркий образ Козловой. Автору хорошо удалось описание этого типа людей, ослеплённых своей гордыней. Часто встречаются они в храме, где обязательно обругают кого-то за неподобающее поведение, а то и священника невзлюбят. Теории заговора, различные мании вкупе со «звёздной болезнью» кружат им голову. И логический конец всего этого (Козлова в итоге занимает место городской дурочки) часто похож на тот, что в повести:
«– Дай копеечку! – это Люба.
…Сколько Любочке лет? Сорок? Может и сорок. Шестьдесят? Может и шестьдесят. Любочка сама забыла, сколько ей лет. Все в городке знают Любочку. Ей подают. Она спасала епархию, сигнализировала тогдашнему патриарху. Уже заклеила конверт, принялась списывать с календаря адрес, увидала его фамилию и – ах! – “Просочились! Окопались!” Любочка писала в ООН, спасала страну – а оттуда ответили: “Вы не замужем? Мужика бы вам надо, Любовь Козлова”, – подонки. …Ох, что-то ни один мужик всё никак Бога настолько не прогневает… Любочка писала в Гаагский трибунал – а там, оказалось, одни алкаши. Теперь Люба пишет премьер-министру всея Большой Медведицы, докладывает, что её ценит сам отец Макарий, а они все – гады. Марки межзвёздной почты подорожали. Ох-ох! Любочка печалится…
Но Любочка не отчаивается:
– Дай копеечку!
Люба накопит на марку – спасёт планету, отправит свой доклад».
Но и для неё есть надежда, и для других, и для всех в принципе: ведь молится за всех отец Исаак. И, скорее всего, именно его молитва привела Берковича в храм, его молитва не дала сбиться с пути странникам-бичам – умнейшим, образованнейшим людям, его молитва хранила их от всякого зла. А значит, возрождение начинается с веры? Возможно. Во всяком случае, в Выдрине дела обстоят именно так. Через двадцать лет там сходятся дороги всех героев повести: странники находят себе приют, преподают в местной гимназии, и всё в Выдрине (а кажется, что – в мире) начинает налаживаться.
Так что же нужно для спасения России, а может, и мира? Вера и честный труд – отвечает автор. Впрочем, автор этого не заявляет. Автор просто рассказывает историю своим простым, мягким и легким слогом. Обо всем догадываемся мы сами, и на душе становится тепло. И виден свет, и кажется понятно, как жить дальше.
Прочитывается «Город Выдрин…» буквально на одном дыхании, но за это короткое время к звучанию авторской речи успеваешь привыкнуть настолько, что не хочется покидать ту живую полусказочную атмосферу, в которой и после прочтения повести остаются жить её герои, а вместе с ними и частичка души читателя.
«…Отходит ко сну маленький городок Выдрин. Укрывается облаками от глазастого спутника. Сияют подсвеченные кресты над городом. В реке, где больше нет русалок, засыпают рыбы, очарованные раки таинственно пятятся. Отражается в потемневшей воде загадочное дерево – единственная в городе достопримечательность. Шуршит камышами бобр…»
Перевернув последнюю страницу повести, хочется снова её перечитать.
* * *
Рассказы, которые вошли в книгу, объединяет одно – сострадание и любовь. Даже о самых, казалось бы, лютых грешниках отец Алексий рассказывает не обличая, а предлагая читателю просто посмотреть и понять – не осуждая, а рассуждая.
Протоиерей Алексий Лисняк, настоятель Богоявленского храма села Орлово Воронежской области, член союза писателей России
Нежность к этому миру присутствует во всех произведениях автора. Вот, к примеру, рассказ «Через речку быструю»:
«Сентябрь в победном сорок пятом вышел мокрым, холодным. Ботва в огородах почернела. Стёжка, что сбегает от хутора к реке, поросла за лето бурьяном – не пройти»
Сразу мне вспомнилось стихотворение Анатолия Жигулина:
Утиные Дворики – это деревня.
Одиннадцать мокрых соломенных крыш.
Утиные Дворики – это деревья,
Полынная горечь и желтый камыш…
Хочется поставить это стихотворение эпиграфом к рассказу – к рассказу о вдовьей беде, переживаемой главной героиней, где начало беды в грехе, которого Авдотья не осознаёт. А грех подкапывался под прекрасную довоенную жизнь свиньей. И подкопался.
«Авдотье припомнилось, как Пётр в тот предвоенный год ходил на село смотреть расстрел тамошнего попа. Надо было против попа что-то подписать – сулили помощь. Муки, что ли, три фунта, совсем не густо и похлебали-то».
А теперь над всем огромным Авдотьиным горем «чёрным когтем» висит крюк для детской люльки. Ребёнок умер, умерла живая душа. И становится страшно за Авдотью: не сделала бы последнего ужасного шага. Автор оставляет ей выбор, оставляет возможность осознать всё и прийти к Богу. Оставляет, тихо плача и над бедою, и над душой человеческой.
«Опалённый рассказ» – противоположность этому, читаешь его и хочется сбежать от беспросветной адской жизни. Герой сам выбирает бесовской круг общения, отказавшись помогать своей матери. Его можно понять, ведь мать в своё время его практически выбросила. Но сын мог спасти мать, порвать верёвку греха. Увы. Наказание за грех – смерть…
…А теперь напьёмся чистой воды из ручья на Урале. Ведь «Какое на Урале небо! А воздух! Нигде больше такого нет! Хорошо здесь жить! Просто родиться и просто жить и жить!.. И дышать». Именно на Урале происходят события в рассказе «Рождение великого чувства», и читатель будет причастен к этому рождению, к свету и чистоте, к любви, к той, настоящей, которая не ищет своего и дарует бессмертие. Строчки Юрия Кузнецова вспомнились: «Все живут, никто не умирает». Вообще, читая произведения отца Алексия, часто вспоминаю стихи – из-за лиричности его прозы, из-за глубины её? Не знаю.
Рассказ «Мангал» я считаю одним из самых лучших произведений Алексия Лисняка. Все просто. Живут две старушки – мать и дочь; одной сто лет, другой восемьдесят. Горбатятся на огороде, долю свою не проклинают. Но читателя эта их жизнь пронимает до слез. Читатель неравнодушен, чего нельзя сказать о чиновниках, о тех, кто должен был бы помочь, когда старшая бабка Фрося сломала ногу и ей понадобилась пенсия, которую она так и не получила. О том, что живёт такая баба Фрося, в общем-то и узнал глава района по этому случаю. И когда на праздник этот самый глава приезжает к старушкам – появляется радость: вот, наконец-то им помогут. Не тут-то было… Мерзостью отдаёт здесь слово «мангал», есть в нем что-то от ада. Именно мангалом чиновники старушкам и помогли. Даже слово «издевательство» перед этим меркнет. Кинутый во дворе, словно не высказанные районным главой слова «когда ж вы передохнете», мангал сделал своё чёрное дело. И сколько ещё равнодушных убийц сидит в уютных кабинетах, вооруженных всякими мангалами.
Но есть в Русской земле добрые богатыри, такие как в рассказе «Коля из деревни Зуево». Живописный образ Коли напоминает Илью Муромца и праведников Лескова.
Мне думается, что проза протоиерея Алексия Лисняка восходит к русской классике, продолжает её традиции, не теряя при этом своей оригинальности и неповторимой интонации. В книге «Через речку быструю» читатель найдёт для себя и пищу для раздумий, и наслаждение истинной Литературой.
Источник: журнал “Москва”
От редакции. Рассказы прот. Алексия Лисняка совсем скоро будут публиковаться на нашем сайте.