Лето в деревне: доить корову, печь пироги, топить баню, ходить за грибами и копать картошку.
«Сидеть на скамейке позволялось только после баньки» — частная история о том, как устроено лето в деревне. Особенно в детстве и особенно с бабушкой.
Пока я не вышла в 21 год замуж, все каникулы проводила у бабушки. Потом визитов стало значительно меньше, но с раннего детства я считала бабулин дом своим домом и прекрасно изучила ее образ жизни, особенно летний.
День начинался где-то полшестого утра: нужно было вставать доить корову. Пока дед провожал ту в стадо, бабуля разливала молоко по банкам и крынкам, варила и собирала на стол завтрак.
Потом уходила рвать траву для домашней птицы, поить теленка, кормить свинью и коз. Затем собиралась на работу.
Летом в школе уже не было уроков, но руководящему работнику дел хватало. Возвращалась через магазин, с сумками.
Готовила ужин или обед. Полола и поливала огород, собирала поспевшее, снова кормила скотину и птицу, для этого требовалось снова нарвать травы и развести пойло. Убиенную курицу потрошила и ощипывала для супа. Еще нужно было забирать яйца из гнезд, консервировать или сушить урожай, греть воду и мыть посуду.
Вечером кормить жителей «стайки», доить корову, собирать на стол семье. Носить воду в баню, топить ее. Закрывать теплицы на ночь. Слушать погоду на завтра.
Сидела бабуля, только когда ела или шила что-нибудь на швейной машинке. Раз или два в неделю она пекла огромными партиями булочки, печенье или коврижки-пряники.
Каждое лето в доме делался ремонт: выносили и мыли все вещи и белили потолки и стены, сушили ковры.
Еще ездили за ягодами и грибами, на покос. Ну и, конечно, на картошку, 20 или 30 соток которой пололи или окучивали небольшим составом, включая меня. Я начала участвовать во всей этой работе лет с шести, в поле — с семи, встречать корову из стада далеко от дома, около кладбища, — с восьми или девяти, ну и постепенно стала делать очень много дел параллельно с бабушкой или самостоятельно.
Может, какие-то подробности уже и забылись, но круговерть бесконечных дел помню хорошо.
Где же тут отдых? А нигде. Не было никакого отдыха.
Иногда, что меня очень удивляло, бабуля ложилась на часик поспать после утренней дойки, но это было крайне редко и в мою картину мира не вписывалось, казалось неправильным.
С утра до вечера была сплошная тяжелая однообразная работа. Близкие, безусловно, помогали, но мне казалось, что никто не имел такого здоровья и силы воли. Сидеть на скамейке позволялось только после баньки, а праздные соседки с семечками подвергались анафеме.
Мне понадобилось немало лет, чтобы научиться отдыхать, а моя драгоценная старушка до сих пор плачет там, у себя в деревне, что больше не может ничего и якобы никому не нужна.
Надо ей напомнить, что больше всего мне нравилось обниматься с ней в беседке, когда заходила соседка и работа останавливалась, и мы оказывались ценны не только нашей деятельностью, но и нашим теплом друг к другу.
Лада Лапина