Военная драма «Балканский рубеж» выходит в прокат 21 марта. На то, чтобы снять эту картину, Гоша Куценко потратил семь лет своей жизни. Пять из них он искал деньги. Государство после долгих уговоров выделило десятую часть бюджета, остальное пришлось находить у частных инвесторов. Минкульт и Фонд Кино не продешевили, потому что фильм может стать лучшей военной драмой нового времени.
Картину отличает хороший сценарий, сильный каст и редкий случай, когда деньги видны на экране, а не ушли в карманы продюсеров.
Это история о силе человеческого духа на фоне предательства политиков и гибели страны. Получилось настоящее патриотическое кино, о котором так мечтает Минкульт.
Кино не семейное: с первых же кадров ты будешь смотреть, как НАТО бомбит роддом. На твоих глазах будут заживо гореть женщины с младенцами во чреве. На это очень страшно смотреть, хотя режиссер Андрей Волгин – тут редкий случай вкуса, и надо отдать ему должное – нигде не покажет, как они горят, но тебе придется в это поверить. Женщина на гинекологическом кресле. Молодая. Красивая. Мертвая. Внутри нее дитя. Вокруг пламя и дым. Падают балки потолочных перекрытий. Взрываются бомбы. Беременные прячутся в подвале дома. И это отвратительнее, чем отрезанная голова серба в руках мусульманина-террориста.
Страшнее, потому что в этом есть какое-то изощренное надругательство над божьим замыслом о человеке. Воин может потерять голову в бою. А женщина должна рожать. А не гореть под бомбами.
И еще постоянная аллюзия. Ты смотришь кино о Югославии, и все происходит в 1999-ом, а видишь горящий Донецк 2014-го. И фильм становится ближе, страшнее, родней.
Параллель с Украиной – потому что с разрывом в 15 лет в двух славянских странах произошла катастрофа народа, подготовленная по одной и той же технологии. Сначала стравить два народа одной страны, или даже один народ, как это было в Украине, потом развязать между ними (внутри него) гражданскую войну. А затем под видом миротворческой помощи бомбить города и убивать людей, напустив туда садистов на наркоте со всего мира. Разделяй и властвуй – этот древний принцип покорения НАТО опробовала не однажды.
Герои и сюжет
Главный герой – российский спецназовец Андрей (Антон Пампушный) – будет спасать жизнь сербской девушки. Это любовная линия. Есть и не любовная. Андрею с его батальоном придется захватить аэродром, чтобы получить возможность вернуться домой, в Россию. Тот самый аэродром Слатина в Косове, который на самом деле взяли российские войска в 1999-ом и который потом оставили.
Как это было на самом деле, знают только те, кто эту спецоперацию делал. Например, Асланбек Етхоев, который ею руководил. Но он не расскажет. Гоша Куценко, который сыграл Асланбека, встречался с ним много раз, по недомолвкам и молчанию пытаясь нарисовать себе эту историю, а потом уговорить писателя Ивана Наумова написать ее для кино.
Наумов написал роман в 600 страниц. Трое сценаристов сделали из него крутой жанровый сценарий. По нему, Андрею и его семерым товарищам придется оборонять аэродром от банды террористов. Восемь против ста. Казалось бы, сюжет боевика. Но нет.
Вместе с человеческой историей любви, единения, братства, мужества получается крепкая военная драма.
«Брестская крепость». Балканский вариант. Нашу снайпершу играет нежная Равшана Куркова. Получилась «солдат Джейн» в узбекском формате.
Конечно, в картине не соблюдена документальная точность. Потому что никто не расскажет, как это было в аэропорту. Но точность художественная – как это было в Сербии – она присутствует. Те, кто помнит бомбардировки – а сербская актриса Милена Радулович, играющая героиню Ясну, их помнит – говорят, что все было именно так. Бандиты на наркоте также обстреливали автобусы с мирным населением, также резали горло священникам, которые не хотели предать Христа и сказать, что нет Бога кроме Аллаха. Все так и было. Но сейчас не принято об этом помнить.
– Зачем вы это снимаете? – спросили Милоша Буковича, который сыграл сербского полицейского, американцы. – Все уже все забыли.
– А я помню, – ответил он.
Это фильм о том, что надо оставаться людьми в обстоятельствах, не предполагающих человечность. О том, что надо помогать своим, а сербы всегда были нашими братьями. О том, что из себя представляет так называемый миротворческий контингент НАТО. О бандитах, которые сегодня убивают детей Донецка и Сирии, а вчера убивали детей Сербии. Но самое главное – о силе человеческого духа. О том, что один в поле воин, если он воин.
Вадим Быркин, генеральный продюсер
– Как родилась идея?
– Двенадцатый год, финал чемпионата мира по футболу. Мы с Гошей смотрим матч и пьем сербское вино. Он говорит: «У меня есть идея снять фильм о войне в Югославии». Я ему говорю: «А у меня есть идея снять фильм об армии Врангеля, которая ушла в Сербию. И там осталась.” Он говорит: «Давай совместим?» – «Давай». Чокнулись. Так все и началось.
В романе все и совместили, в фильме же поняли, что так не пойдет. Параллельно две эпохи ты смонтируешь, а сопереживание зрителя будет размазываться. Приняли решение, что Врангеля снимем потом. Это очень интересная история! Цвет русской нации ушел в Сербию. Эта была единственная, кроме Греции, православная земля вне России. Сорок тысяч человек, офицеры, влились в сербскую культуру. Там сейчас есть сербские землячества, в начале следующей недели для них делаем премьеру.
– Сербский народ всегда был нам братом.
– Как только на них стали нападать турки, мы всегда за них впрягались. Но это их история. В России никогда не было межнациональных конфликтов, и не будет.
– У вас было семь лет мытарств. Как вам удалось всех так сплотить?
– Когда ты веришь в свое дело, то и другие заражаются твоей верой. А те, кто не верят, отваливаются сразу.
– А были те, кто отваливался не сразу?
– Да. У нас была второй режиссер, которая ушла к Лебедеву, с которым все время работала. Это была больная потеря. Но как-то справились.
– В фильме не было крови ради крови.
– Я военный корреспондент, был в горячих точках – в Карабахе, в Чечне – и знаю, что такое война.
– У вас в картине девочка сыграла войну без всякой крови. Лицом. Превратилась из пятилетнего ребенка в старуху, на глазах.
– Самое интересное, что ее роли в сценарии не было. Она появилась по наитию. Зовут ее Василиса Немцова, известная российская актриса, не знаете? (улыбается).
– Можно будет увидеть фильм “Балканский рубеж” в регионах?
– Мы покажем его в 1700 кинотеатрах, 7200 сеансов. Так что посмотреть его смогут все, но с шестнадцатилетнего возраста – все-таки это военная драма и детей стоит поберечь. А Китай, например, покажет картину в 20000 кинотеатрах – это треть кинотеатров Китая.
– Как вам удалось уговорить Гойко Митича, знаменитого Чингачгука, в 78 лет сыграть без дублеров такую сложную роль?
– Гойко – герой моего детства. Я специально к нему летал. А от дублера он отказался, как только его увидел: «Я работаю без дублера!»
Гоша Куценко, продюсер, автор идеи
– “Балканский рубеж” – это мое детище, моя идея, наверное, самое важное человеческое высказывание в моей жизни. Но я один ничего бы не снял. На киностудии “Фокс” мне посоветовали найти режиссера Андрея Волгина, и я им за него благодарен. У него большое будущее. Андрей Волгин – полноценный соавтор фильма. Просто наемник такую бы картину не снял. При том, что когда он мне показал черновую сборку, на три часа пять минут, я молча уехал и не мог сразу прийти в себя, настолько она отличалась от фильма, который я видел в своей голове. Но я убедил себя, как продюсера, отдать ему возможность делать режиссерское кино. Потому что это единственно верное решение, если ты не хочешь погубить фильм.
Я приехал, снова посмотрел сборку и сказал ему: «Ты режиссер, это твое право». А я продюсер, мое дело – двигать картину. Стоит сказать, что это было непросто. Спасибо компании Ростех и Министерству культуры Сербии. 60% фильма идет на сербском языке. Мы сняли одно кино на двоих, и у нас получилось. Эта схема – одно на двоих – в жизни работает.
Гойко Митич, актер
– Я помню, как это было. Я не мог попасть на похороны матери – все было разбомблено: дороги, мосты. Приехал уже на могилу. И то, что случилось тогда, до сих пор не заживает. Для всех , кто там – это открытая рана. Мы покажем фильм в Сербии. О стране, которая окружена странами НАТО. Как сделать так, чтобы они посмотрели эту историю, нашими глазами, я не знаю. Я уехал после той последней катастрофы тысячелетия, как мы называем эти события, из страны. Много лет живу в Германии.
Однажды бывший канцлер, Гельмут Коль, сказал: «Я думаю, нам нельзя вмешиваться в события в Косове. Это было ошибкой». Он публично признал ошибку. В моем доме никому нельзя было курить. Кроме Гельмута Коля.
