«…На свете много мы таких людей найдём,
Которым всё, кроме себя, постыло,
И кои думают, лишь мне бы ладно было,
А там весь свет гори огнём».
(Крылов И.А., « Лягушка и юпитер»).
Рождение дочери стало главным событием жизни Елены Николаевны, страдавшей пороком сердца. Стараясь оградить долгожданное чадо от любых трудностей, она стремилась создать для Кати комфортные “тепличные” условия. Девочка росла, подобно редкому, капризному цветку, помещенному заботливым садовником под защитный колпак, и к четырнадцати годам не помыла за собой даже чашки.
Осенью в их небольшой городок приехал на гастроли московский цирк, заборы запестрели афишами. Желая порадовать дочь, Елена Николаевна отстояла длинную очередь в театральную кассу и купила два билета на представление.
Предвкушение праздника омрачила болезнь. В день премьеры женщина почувствовала себя плохо, соседка Полина Андреевна вызвала ей «неотложку», но больная от госпитализации отказалась, поскольку не желала оставлять свое дитя без присмотра.
Вернувшись из школы, Катя застала маму, ничком лежащую на кровати. Рядом сидела Полина Андреевна:
– Катенька, мама заболела. Вот рецепт, сходи в аптеку.
– У Катюши на сегодня билеты в цирк, пусть она отдохнет, развеется, – вмешалась в разговор Елена Николаевна и обратилась к дочери:
– Отправляйся с подружкой на представление, ведь ты его так ждала. А на обратном пути купишь мне таблетки.
– Хорошо! – оживилась Катя и, выскочив во двор, понеслась к подруге Свете.
Цирковое шоу пролетело словно миг: дрессированные медведи и тигры, фокусники и жонглеры, воздушные гимнасты и веселые клоуны, – все это напоминало необыкновенный сказочный сон.
После спектакля подружки заглянули в кафе, где провели остаток вечера, лакомились шоколадными бисквитами, пили сладкую «газировку». Только по дороге домой Катя вспомнила, что обещала маме купить лекарство, но, обнаружив, что аптека уже закрыта, решила: «Скажу, что таблеток этих в продаже не было, а утром встану пораньше и все куплю».
Она подошла к парадной, не спеша поднялась по лестнице и, едва войдя в квартиру, наткнулась на встревоженную тетю Полю:
– Наконец-то! Где тебя носило? – воскликнула соседка. – Маме плохо, давай скорее лекарство!
– Не было его в аптеке, – солгала Катя, – но завтра я обязательно куплю.
– Не было?! – Полина Андреевна побледнела, опустилась на табурет, взяла телефон и набрала короткий номер: – Алло! Скорая?!
Девочка метнулась в комнату, где обнаружила свою маму, похожую на безжизненную куклу с бледным фарфоровым лицом, и вдруг с ужасом осознала, что может навсегда, безвозвратно ее потерять.
Когда прибывшие врачи водрузили больную на носилки, она едва дышала.
Под истошное завывание сирены Катя побежала за «реанимобилем», но споткнулась, упала на асфальт и в отчаянии разрыдалась. Кто-то окликнул ее по имени. Протерев глаза, она увидела Полину Андреевну и жалобно всхлипнула:
– Это я во всем виновата! Это все я…
– Да, избаловала тебя мама на свою беду. Я так сразу поняла: не была ты ни в какой аптеке. Видно, весело время провела, отдохнула, развеялась…
Катя заплакала пуще прежнего.
– Ладно, не реви! – соседка обняла девочку: – Мы не станем расстраивать маму, ей нельзя волноваться. Твой поступок навсегда останется нашей тайной, но пообещай мне исправиться.
Катя вытерла слезы, с надеждой взглянула на женщину:
– Обещаю! Что нужно делать?
– Завтра же начнем работу над ошибкам: будем учиться суп варить, котлеты жарить, мыть полы, белье стирать. Я тебе помогу.
Вскоре Елену Николаевну перевели из отделения интенсивной терапии в обычную палату.
Катя навещала маму, кормила домашними обедами и пирожками.
Женщина быстро шла на поправку и не переставала удивляться, как удалось дочери освоить азы кулинарии за столь короткий срок?
После выписки Катерина часто чаевничала с мамой на кухне в компании Полины Андреевны. Елена Николаевна нарадоваться на дочку не могла:
– Пироги твои – сущее объедение!
– Правда, очень вкусно, – улыбалась девочке соседка, ведь у них от мамы был один секрет, вспоминая о котором, Катя каждый раз краснела.
