Источник: Православные инициативы
Цветы жизни в сожженной клумбе.
За военным конфликтом на юго-востоке Украины следили десятки миллионов пользователей интернета. Репостили в соцсетях мнения политологов, лайкали злые коллажи демотиваторов, вступали в ожесточенную перепалку с охмуренными пропагандой оппонентами.
Разумеется, каждый кликушествующий патриот (и с той, и с другой стороны), каждый «боец» социальных сетей сражался исключительно за правое дело, за справедливость.
Либералы и консерваторы, патриоты и западники – и те, и другие одинаково сокрушались о безвинных жертвах среди мирного населения. Взывали к небесам о возмездии, проклинали убийц. При этом обе враждующие интернет-армии с легкостью жонглировали фотографиями растерзанных жертв, словно смакуя кровавые кадры убитых детей, разорванных человеческих тел, руины школ, детских садов и жилых кварталов, попавших в горнило этой безумной бойни в Донбассе…
Горловка, Донецкая область, 7 августа 2014 г. Попадание снаряда в Благовещенский храм / фото из соцсетей.
Впрочем, большинство кликуш, пламенных интернет-бойцов, никогда сами не участвовав в реальных боевых действиях, брались судить о войне лишь по телерепортажам и все тем же фоткам и роликам из интернета. Сидя в теплых квартирах (в Киеве, Москве, Львове, Европе), со знанием дела рассуждали о геополитике, подливая масло в огонь, призывая к «справедливой и победоносной» войне.
Луганск, бомбежка 31 июля 2014 г. Последняя молитва священника Владимира Креслянского / фото из соцсетей.
Только получалось так, что, пока одни героически воевали в интернете, другие в это же самое время ― под реальным обстрелом ― прятались с детьми по подвалам… Потом собирали среди развалин фрагменты того, что когда-то называлось «мамой», «бабушкой», «сыном»…
Славянск, 2014 год. Последствия обстрела / фото из соцсетей.
В лагере беженцев
Конец августа 2014 года. Ростовская область, лагерь беженцев под Матвеевым курганом. Из-за холмов доносится уханье разрывов, вдоль побережья Азовского моря идут страшные бои. На границу с Россией каждый час прибывают новые потоки беженцев, их тысячи, на автобусах, легковушках. Целыми семьями. Ни вещей, ни денег, ни документов; кто в чем был, и только единственное имущество ― трое-четверо детей и грудной младенец на руках.
Помню плачущую семью ― мать, бабушка и четверо детей. Начался обстрел, запрыгнули в автобус, по дороге снова попали под обстрел, проскочили чудом… Теперь они на нашей территории. Рассматривают возле палаток в лагере беженцев карту необъятной России ― от Калининграда до Владивостока. Только куда и к кому теперь ехать, если родственников нигде нет? Но и назад возвращаться некуда ― дом взорван, вещей не осталось, война…
Беженцы под Матвеевым курганом, 2014 г. / фото Александра Егорцева.
Еще семья с одномесячным младенцем ― родился во время бомбежки в подвале… И таких ― «подвальных» ― здесь много.
Купили мы им тогда российские сим-карты, положили не телефон денег, дали по 5000 рублей ― а у нас самих слезы наворачиваются… Что мы еще можем сделать, как им теперь поможешь?!
На детской площадке возле палаток родители жалуются, что ребенок ― после того как на их город украинская авиация неделю сбрасывала бомбы ― теперь, увидев в небе любой самолет, испытывает панический страх и спешит забиться куда-нибудь в угол.
Десяткам тысяч уцелевших детей эта война уже нанесла глубокую психологическую травму. Как теперь излечить детскую психику?
Беженцы. Матвеев курган, Ростовская область. 2014 год
По ту сторону границы
Плюнув на риск, переходим границу и отправляемся вглубь Донбасса. Шахтерский район Донецкой области.
Мариновка, Степановка ― в прошлом обычные донецкие села. Сейчас ― ни одного уцелевшего дома! Населенные пункты полностью стерты с лица земли. Раньше такое мы видели только в черно-белых фильмах о Великой Отечественной Войне…
Донбасс, 2014 год / фото Александра Егорцева
Бреду по пустынным развалинам, а в сознании уже стучит жесткий ритм песни Высоцкого.
По выжженной равнине ―
За метром метр ―
Идут по Украине
Солдаты группы «Центр».
Памятник советскому солдату, защищавшему Донбасс от фашистов, сейчас весь посечен осколками.
Донбасс, 2014 год / фото Александра Егорцева
Во дворе изуродованных школы и детского сада груды неразорвавшихся снарядов. Вышедшая старуха с плачем рассказывает, как возле школы на ее глазах прилетевшей миной разнесло ребенка…
А перед нами все цветет,
За нами все горит.
Не надо думать ― с нами тот,
Кто все за нас решит.
Веселые ― не хмурые ―
Вернемся по домам, ―
Невесты белокурые
Наградой будут нам!
Сельская школа в канун Дня знаний. Донецкая область. Конец августа 2014 года. Фото А.Егорцева
На школьном дворе. Донецкая область. 2014 год / фото Александра Егорцева
Обходя и фотографируя школьный двор и детскую площадку, приходится внимательно смотреть под ноги, перепрыгивать через какие-то металлические болванки, гильзы и бомбы.
Из развалин показывается семья с детьми, оказывается, приехали собирать огород. Во время «прилетов», как и все, спасались в подвалах. К свисту снарядов, признаются, уже привыкли, но разве можно к этому привыкнуть?!
Донбасс, 2014 год / фото Александра Егорцева
А ведь эти дети уже научились отличать звуки гаубиц, авиабомб, минометов и ГРАДа.
Детский приют в Отрадном
Воронежская область. Пасха 2015 года.
Храм Покрова Богородицы в селе Отрадное. С тех пор как в Донбассе начались бои, при церкви по личной инициативе настоятеля и полностью за счет епархии открыли приют для детей-беженцев с Украины. Они живут в трехэтажном церковном доме, учатся в школе. Здесь в Отрадном они проходят духовно-психологическую реабилитацию, сама церковь теперь пытается отогреть их измученные войной души.
― Помню, был такой случай, ― рассказывает настоятель Покровского храма отец Геннадий. ― Рядом с Отрадным пролетал вертолет, так женщины при его звуке рухнули на землю. А когда обычный кирпич случайно упал на жестяной лист, дети от страха забились под стол. Вы только представьте, как они напуганы, какую травму нанесла им война!
Приют в Отрадном, Пасха, 2015 год / фото Александра Егорцева
Зайдя в храм, девчонки из приюта облепляют столик возле свечного ящика и разбирают листки для поминальных записок. На этих клочках «О здравии» старательно выводят имена своих близких, которые остались по ту сторону границы ― там, где до сих пор рвутся мины и бродит ненасытная смерть.
«Зомби крестного хода»
Донбасс, город Донецк. Пасха, Светлая седмица, 2015 год.
Возле здания парламента крестный ход. Примерно 150 – 200 человек. С 2014 года, как начались обстрелы, люди каждый день собираются здесь на молитву. С обычными иконами и крестами, принесенными из дома.
Крестный ход в Донецке / фото Александра Егорцева
Позже в украинской прессе о православных верующих Донецка выйдет публикация под издевательским заголовком ― «Зомби крестного хода»…
Здесь много детей, в любую погоду… Совсем маленькие крохи. Особенно запомнилась светло-русая Маша из Донецка, девчушка со смешными косичками, державшая икону Архангела Михаила. Сколько печали и сколько надежды в ее детских глазах. Что ей только пришлось пережить в прошлом? Впереди же ― одна неизвестность.
Крестный ход в Донецке, апрель 2015 года / фото Александра Егорцева
Маша из Донецка, апрель 2015 года / фото Александра Егорцева
Среди икон на крестном ходе есть один очень почитаемый образ Богородицы. «Умягчение злых сердец» ― это копия со знаменитой мироточивой иконы, часто путешествующей по всему миру и в народе именуемой «иконой спецназа». Список с нее для утешения верующих благословил отправить в Донецк схиархимандрит Илий (Ноздрин).
Но самое поразительное, что в разгар страшных боев и бомбардировок города летом 2014 года эта копия мироточивой иконы внезапно сама замироточила на глазах у сотен дончан.
“Умягчение злых сердец” (мироточивая копия), Донецк / фото Александра Егорцева
Спустя год я и сам увидел на крестном ходе, как с «Умягчения злых сердец» изливается миро. Вглядываясь в пронзительный лик Богоматери, испытываешь неизъяснимый трепет…
“Умягчение злых сердец” (мироточивая копия), Донецк / фото Александра Егорцева
Несмотря на мирные соглашения, обстрелы Донбасса (пусть и не такие массированные) продолжались даже в пасхальные дни. Во время «прилетов» (так дончане называют залетающие снаряды и мины) жители по соцсетям обмениваются информацией, в каких районах начался обстрел, где что разорвалось, есть ли жертвы.
Луганск, последствия обстрела храма, Пасха 2015 г. / фото Александра Егорцева
А наутро, лишь закончится канонада, дети отправляются в школу, в центральные парки выходят мамы с колясками, мелкая детвора, пользуясь затишьем, вновь облепляет детские площадки. И так до темноты, пока в небе над городом не появятся украинские беспилотники и тишину ночи не разорвут отдаленные уханья снарядов, вспышки зениток и новые «прилеты».
― Когда начались прилеты, у меня жена каждый день крестным ходом по двору с иконой вокруг дома бегала, ― обычно молчаливый дончанин Андрей, вспомнив что-то, вдруг заулыбался. ― Это не фанатизм, это просто вера. И представляешь, однажды к нам залетела «Точка-У»… Страшная штука… Если бы она разорвалась, там не то что наш дом, там от всего квартала осталась бы одна воронка… Вот как хочешь, так и понимай, но эта ракета, перелетев через дом, просто развалилась и упала в огород.
С Ириной и Андреем. Донецк, 2015 год
― А помнишь, когда у нас под окнами началась стрельба? ― подхватывает Ирина, жена Андрея. ― Ты тогда был где-то на передовой, а к нам в квартал прорвалось несколько украинских ДРГ (диверсионно-разведывательные группы ― примеч. А.Е.), и начались автоматные очереди. Мы с детьми попрыгали в подвал и стали истово читать Псалтырь, на одном дыхании. Чтобы пронесло… Никогда, наверное, я так не молилась!
Вместе с Андреем и Ирой на двух машинах отправляемся на экскурсию по Донецку. Супруги наперебой рассказывают, где, когда и что прилетало, взрывалось. Возле ж/д вокзала останавливаемся перед Никольским храмом. Большая икона Николая Чудотворца над входом в нескольких местах пробита осколками от снаряда, но лик святого уцелел.
Последствия обстрела ВСУ. Никольский храм на железнодорожном вокзале Донецка. Фото А.Егорцева
― Чего только не было! ― смущенно улыбаясь, вспоминает Андрей. ― Я опять был вне дома, а Ира поскакала спасать детей…
― Мне позвонили, ― вступает в разговор Ирина, ― сказали, что поселок сейчас начали бомбить. А у меня там дети. Я прыгнула за руль, и туда сломя голову… И, вот, я еду ― и вижу, навстречу летят ГРАДы! Ракеты летят навстречу мне… Саша! Это смерть. Я не знаю, что со мной в тот момент произошло ― я не успела испугаться ― я стала молиться, и только нажала на газ… Я ехала навстречу летящим снарядам. И это было, как в замедленной съемке… Я еду, молюсь, а ГРАДы разрываются где-то уже за моей спиной… Детей я тогда вывезла…
Саур-могила. Перенесение креста в Донбасс. Пасха, 2015 год / фото Александра Егорцева
Проехав почти весь Донецк, на окраине Андрей вдруг начинает нервничать. То ли советует, то ли приказывает ― на перекрестке разворачиваемся. Дальше мост, он простреливается. У вас машина с московскими номерами… Думаете, снайперы не заметят?
― А вот здесь на остановке взорвался троллейбус… ― почти буднично и грустно рассказывает Ира. ― Много людей тогда погибло, это и в новостях по всем каналам показывали. Там была и наша знакомая. Я это к чему? Молитва детей за родителей. Она работала продавцом в киоске на остановке. Ее маленькая дочка, оставаясь дома, молилась в тот день за маму. И так получилось: когда прилетело ― ее мама в киоске повернулась наливать кофе, слегка нагнулась, присела… Поднимается ― а стекол в окнах нет, и людей уже нет, и троллейбус в огне… Только трупы, только она одна с этой чашкой кофе… И эта молитва дочери во время бомбежки спасла ее мать от неминуемой смерти.
Дети войны. Донецк, апрель 2015 года, Пасха / фото Александра Егорцева
Через несколько месяцев я снова приехал в Донецк. Привезли на моей машине гуманитарку. Снова встретились с нашими друзьями, ставшими уже близкими! И опять пошли на крестный ход.
Как же счастлив я был, снова встретив свою знакомую – светло-русую Машу из Донецка, со смешными косичками… Жива! И икона «Умягчение злых сердец» все так же источает миро…
«Вера сегодня. Лица современного православия». Так называется наша книга, в которую вошли репортажи, журналистские расследования и новеллы о пронзительных судьбах православных людей, с которыми нам довелось познакомиться за эти годы. Мы долго думали, как оформить обложку нашей книги…
В этом проекте от нас ждали дежурную подборку интервью с архиереями, заслуженными священниками, статусными персонами и какими-то православными активистами. Но получилось иначе…
Книга вышла совсем о другом – о реальной жизни. О судьбе и вере. И о промысле Божием в человеческих судьбах. В книге оказалось много боли… Но она очистительная.
Так кого же все-таки поместить на обложку книги? И вдруг в памяти возник образ нашей Маши из Донецка, девочки с косичками, с иконой Архангела Михаила в руках.
Маша из Донецка, крестный ход / фото Александра Егорцева
И как-то в один момент стало ясно, что больше ничего не нужно искать и выдумывать. Это и есть – вера сегодня, детское лицо современного православия.
Публикуется в рамках проекта “Вера сегодня: лица современного православия” при поддержке Международного грантового конкурса “Православная инициатива 2016-2017”