Источник: Православный интернет-журнал "Прихожанин"
Чем дальше от 1945-го, тем меньше оставшихся в живых носителей памяти Победы. Растут ряды «Бессмертного полка» в воспоминание, уходящих в иной мир героев. Меняется и дух праздника. Вместо неспешных прогулок по центру города увешанных медалями ветеранов с семьями на улицы врываются автоколонны молодежи с кричащими наклейками «Можем повторить». Можем ли?
«Эх, якимка злой!» – сейчас я с улыбкой вспоминаю эту фразу Василия Николаевича Асафова. Спокойный, работящий и добрый. Таким остался в моей памяти фронтовик-разведчик. 13 лет назад, взяв тетрадь и ручку, в канун праздника 9 мая, я заглянул к деду в гости.
– Специально под револьвер, – с гордостью Василий Николаевич разложил передо мной перчатки разведчика.
На фронт Асафов попал в 41-м. Сразу после выпускного. До начала 42-го – работа на артиллерийском заводе в составе запасного полка.
Первый бой вспомнился сразу:
– Белев… Меня в роту автоматчиков как раз перевели. Немцы просочились. Мы в начале войны не очень были подготовлены, зато у нас смекалка лучше работала. Импровизировали! Перебегаю в соседнюю траншею, смотрю – немец. Беру ружье у раненого, чтоб прицелиться, и бью. Упал немец. Не двигается.
Почему Василия Николаевича спустя совсем небольшой промежуток времени перевели в полевую разведку, остается только догадываться. Мне думается, за толковость, взвешенность решений и исполнительность.
Фотографии времен ВОВ из открытых источников интернета
– Чего делали в разведке? – усмехается дед. – Следили за передвижением немцев по линии фронта, в тыл к ним ходили, языка брали, могли и партизанить остаться.
– Следили за «жертвой» несколько дней, время смены постов отслеживали. Потом выдвигались. Группа обеспечения помогала перебраться через колючку с консервными банками (а то – зазвенит!) и отвечала за безопасность прохода и выхода. Прикрытие – где я состоял – шесть человек – окружали дзот по периметру. А группа захвата глушила помещение гранатами, врывалась и выводила «языка». Вот и всё… Все наши действия минуты две занимали, а то и меньше.Брали «языка». Услышав начало этой «притчи во языцех», захотелось подробностей.
«Язык» потом сдавался штабным чекистам, но это была другая история, и она деда Асафова не интересовала.
Он часто вспоминал операцию, в которой выжил милостью Божией:
– Зашли немцам в тыл. Лето. Зеленка, не видно ничего. И нарвались на засаду. Четверых наших сразу наповал, еще троих подстрелили. Что делать? Огонь плотный, головы не поднять. Я нырнул в высокий клевер – так и пролежал под перекрестным огнем без движения. Бой уже закончился, немцы ходят. Страшно. Еще и ночь пришлось лежать. Когда всё немного стихло, я пополз в сторону наших позиций. Всё, думаю, заветный овраг – и я в части. Ан, нет. Пулеметчик на посту. Пришлось его снимать, а уже потом перебежками к своим. Веришь, нет – под трибунал сначала хотели отдать как предателя, бежавшего с поля боя! Слава Богу, за меня командир заступился.
В апреле 43-го под Орлом во время очередной операции отряд деда попал под минометный обстрел. Мина взорвалась рядом с Василием Николаевичем. Руки, ноги, спина – всё было в осколках. Товарищи не бросили бойца и вынесли его с поля боя.
Фотографии времен ВОВ из открытых источников интернета
– Двенадцать осколков из меня вытащили. А тринадцатый не хотел выходить. Пришел я на медкомиссию и говорю: рядом с позвоночником у меня что-то, посмотрите. Врач времени даром не стал терять: позвал медсестер, мне сделали укол, и в считанные минуты осколок был извлечен. Я снова был в строю!
Относительно спокойное время в годы службы Василия Николаевича чередовалось с напряженным: начав в тылу, он попал в полевую разведку; оправившись после ранения, стал служить ординарцем при командире части. Довелось Асафову и в форсировании Днепра поучаствовать. Но в их районе сопротивления со стороны немцев почти и не было.
Последний свой бой Василий Николаевич провел под Житомиром:
– Эх… Пригородный лес, я на передовой. Крики на обоих языках, стрельба, напряженность. Мы и не заметили, как линия фронта нам за спины сместилась – адреналин зашкаливал. А немцы группы зачистки пустили, броневики и цепочки солдат с собаками. Патроны закончились. Хотел, как тогда, в клевере каком спрятаться. Не повезло. Немец, дуло автомата, крик «русь, хэнде хох», и начался плен.
Два года Василий Николаевич проведет в Норвегии на силикатном заводе. Там дед подорвет свое богатырское здоровье. И оттуда в 45-м вернется на Родину.
А дальше мирная жизнь и встречи с однополчанами. Свадьба, рождение сына, славная трудовая история. Василий Николаевич станет одним из самых профессиональных бригадиров-каменщиков в Ульяновске, поработает на ряде значимых строек своего времени, будет советником руководителям строительных организаций в вопросах организации производства. А потом будет нянчиться с внуками и неохотно, скромно рассказывать о своих боевых подвигах.
Их поколение «могло повторить». И в войне, и в труде. И в молитве. Помоги, Господь, и нам быть достойными их подвига…
