Междугородний автобус привез паломников в Дивеево, среди которых была и я. Мы вышли размяться после долгой дороги, неподалеку стоял припаркованный автобус, из которого не спеша выходили монашки, одетые в одинаковые черные одежды.
Я остановила взгляд на одной из них, и мое сердце заколотилось так часто, что у меня едва не подкосились ноги: это была девушка, которая в юности очень много для меня значила.
А сейчас она была совершенно неузнаваема, а на ее лице была такая вселенская отрешенность, что мой первый порыв подойти к ней разбился, словно лодка о камни. Подруга увидела мое побледневшее лицо и спросила:
— Ты ее знаешь? Кто это?
Я совершенно беззвучно прошептала губами:
— Это Юлька. Моя Юлька…
Взгляд у подруги был настолько испуганным, что мне пришлось ей поведать эту историю, которой я и делюсь сейчас с вами.
Юлька была красавицей: черты лица, как у Шерон Стоун, фигура с очертанием гитары, и русая коса в руку толщиной ниже пояса. Родители одевали ее, как игрушку, и все вещи были привезены из-за границы. У Юльки была косметика, о которой мечтали взрослые женщины всего СССР, а чувство её вкуса было настолько отменным, что она выглядела в свои 17-18 лет актрисой из кадров зарубежного фильма.
Я была душой нашей дружной компании, а Юлька ее визитной карточкой и лицом. Мы дружили с ней, что называется «не разлей вода».
Однажды я показала Юльку одноклассникам в школе и потом долго смеялась над результатом этого визита: Юлька была таким ярко выраженным символом женственности и сексапильности, что все мои мальчики-одноклассники сначала полегли штабелями, сраженные наповал, а потом целыми днями выпрашивали у меня ее адрес и номер домашнего телефона.
Сердце Юльки было занято, и все ухаживания кавалеров были заранее обречены на провал. Она встречалась с Лешкой – хулиганом, который был добрейшей душой по отношению к друзьям и очень нежным к самой Юльке, но мог легко переломать ноги сопернику. Никто в нашей компании не сомневался, что примерно через год они обязательно поженятся, потому что мы совершенно не представляли их врозь. И Любовь между ними была такая, что они оба буквально светились от счастья. Вот такая странная пара – Леди и Хулиган.
Третьей девчонкой в нашей дружной компании была Мышка. Она была на пару лет младше нас, а прозвище свое получила потому, что приходила тихо, вела себя незаметно, – просто слушала, внимала и была совершенно счастлива от того, что ей позволяют находиться в компании более старших ребят.
Мышка все время пожирала глазами Юльку: она училась у нее правильно наносить макияж, пыталась повторять ее движения, манеру речи, а нам было немного забавно за этим наблюдать. Но никто не отпускал ни одной шутки в адрес этой малолетки, а скорее наоборот, – ее нежно берегли и защищали. Просто от Мышки никому не было ни холодно, ни тепло. Она была скорее, как маленькое незаметное привидение – мало говорила, и в основном слушала.
Наша беззаботная юность была, как у всех моих ровесников: мы хулиганили в меру, простегивали ватники наискосок и с удовольствием носили их по вечерам, бросая вызов системе, и радовались купленным по блату кроссовкам «Адидас» или дутым сапогам, которые в то время было невероятно трудно «достать». Но наши души были такими юными и неискушенными, что каждое предательство воспринималось ударом под дых и сопровождалось ощущением, что на тебя сверху упало небо…
Я закончила школу и осталась работать в ней старшей пионерской вожатой – мне был необходим стаж для поступления в ВУЗ. Осенью к нам устроился на должность секретаря комсомольской организации вернувшийся после службы из Афганистана Олег. Он был старше на два года, играл на гитаре, рассказывал интересные истории про войну, носил кожаный плащ и ездил на Москвиче-412, который практически сразу поменял на Волгу.
Что уж говорить, Олег, по меркам моей юности, был достаточно крутой. Девчонки висли на нем гроздями, и у него была слава бабника и повесы. Но мы с ним быстро и легко подружились, поэтому, честно говоря, меня эти слухи не особо волновали. Нам было с ним по-настоящему интересно и весело, ровно до того момента, пока я не увидела, что моя Юлька тонет в его глазах.
Сначала мне казалось это нелепым недоразумением, ведь мы даже в страшных кошмарах не могли предположить, что Юлька может увлечься кем-то еще: она действительно любила Лешку.
Но Юлька утонула окончательно и бесповоротно. Более того, речь зашла о свадьбе.
Нужно ли говорить, что я была в панике? По вечерам мне плакал в колени Лешка, которого я любила, как родного брата. Я видела, что ему действительно больно, но все мои попытки помочь ему разбивались, как волны о берег: моя Юлька, с которой было пережито столько всего, переночевано вместе столько ночей и рассказано столько самого сокровенного друг другу, внезапно перестала меня слышать и понимать!
Все мои разговоры с ней и призывы одуматься ни к чему не приводили. Я поняла, что она действительно влюбилась в Олега, что называется – по уши. Да и он, несмотря на мою внезапную неприязнь к нему и поначалу скептическое отношение к его уверениям, что он любит Юльку, убедил меня, что он настроен вполне серьезно и готов на ней жениться.
Наша дружная компания переживала не самые лучшие времена: Лешка был убит горем, Юлька почти все свободное время проводила с Олегом, только Мышка была рядом и, как и прежде, – слушала и внимала. Она меня даже слегка раздражала своим ничегонеделанием, потому что я одна не могла ничего исправить – отношения Юльки и Лешки безнадежно шли ко дну.
В один не самый прекрасный вечер я увидела Олега в машине с девушкой. С чужой, незнакомой мне девушкой. Если вспомнить все слухи о нем, как о повесе и бабнике, то меня это обстоятельство должно было обрадовать, будь я… более искушенной и взрослой, по сравнению со мной той, юной и чистой девчонкой. Небо рухнуло на меня сверху. Мне настолько была дорога моя Юлька, что я восприняла увиденное, как свою собственную боль!
О, юность! Каким все видится в ней настоящим и ненаигранным… Больно так, что хочется выть… Спасти друга или подругу кажется таким необходимым, а промолчать в такой ситуации – сродни предательству и измене…
Это сейчас я бы сто раз подумала – а стоит ли открывать глаза подруге на ее любимого человека? Это такое неблагодарное занятие, и настолько предрешенная заранее ситуация, что можно даже не сомневаться. Но в свои 18-ть я не могла поступить по-другому: мне нужно было Юльку спасать, а ей мог сделать больно любимый человек.
И я решилась. Я приехала к ней и рассказала о том, что видела.
Юлька меня выслушала и, казалось, впервые услышала. Но мне так только показалось…
Она приехала ко мне через пару дней и с порога заявила, что нам нужно поговорить.
—
Я спросила у Олега, правда ли это? Олег попросил меня выбрать между ним и тобой.
Юлька прятала глаза и старалась смотреть исключительно в сторону. Я не могла вынести этот нелепый разговор и постаралась ее опередить:
— Ты выбрала его?
Она молча кивнула.
В тот день я видела Юльку в последний раз. Она ушла из моей жизни, забрав с собой кусочек моего сердца. Юлька так и осталась в моей памяти – красоткой, с длинной русой косой, которая ради по-настоящему любимого ею человека, принесла в жертву нашу с ней многолетнюю дружбу. Мне было больно, но я предпочла оставаться гордой. Нужно ли говорить, что я ни разу не попыталась с ней встретиться и поговорить? Она сделала свой выбор: сначала она оставила Лешку, а потом меня, потому что так хотел Олег – единственный для нее в жизни друг, любимый человек и советчик.
Так поступила бы практически каждая женщина, я в этом уверена. Но в юности это кажется оксюмороном.
Жизнь нас разбросала, как могла: Лешка женился на своей сокурснице, и у них родился сын. Юлька вышла замуж за Олега и родила ему дочь.
Я тоже была замужем, когда в моей жизни снова появилась Мышка. В первый же момент я обомлела: у меня было ощущение, что передо мной стоит китайская подделка Юльки. Такая же прическа и цвет волос, так же вкусно нанесен макияж из дорогой косметики, те же жесты и манеры, и тот же стиль в одежде. Видно было, что Мышка усвоила все уроки моей Юльки по наставлениям, как стать настоящей Леди. Но было в ней что-то искусственное – будто это фарфоровая кукла, слепленная с живой красавицы и умницы, но не умеющая поддержать разговор и поэтому проигрывающая изначально оригиналу. Мышка обладала все тем же талантом – она безупречно внимала.
Наше общение с ней строилось так: я практически всегда рассказывала новости из своей жизни, которая была полна разными историями и казусами, она смеялась, поддакивала и практически ничего не рассказывала о себе. Я знала только то, что она встречается с женатым мужчиной, и у них несколько лет с ним роман – красивый и трогательный. Имени своего избранника она никогда не называла, а я не имела привычки лезть в душу, потому что история с Юлькой меня многому научила.
Мне не нравилась ее история с женатым мужчиной, но Мышка при любом мало-мальски неудобном вопросе сразу закрывалась и замыкалась в себе. Иногда она все же забывалась и рассказывала подробности их романа, а меня тошнило от того, какими лицемерными могут быть в браке люди: Мышка была вхожа в их семью, и они частенько ездили с семьей ее возлюбленного на дачу. Весь этот отвратительный спектакль происходил на глазах у его супруги, но она была так влюблена в своего мужа, что ни сном, ни духом не могла допустить мысль, что ее муж наставляет ей рога, даже не выходя из дома.
А потом Мышка забеременела, и я слушала рассказ о том, как она пытается увести своего избранника из семьи. Мне не нравились ее рассказы, но это был ее выбор, и ее жизнь – я предпочитала больше не давать кардинальных советов, заняв позицию созерцателя.
А еще через полгода мне рассказали, с кем Мышка крутила роман – это был Олег, муж Юльки. Когда-то моей Юльки.
Нужно ли говорить, что, когда Мышка в следующий раз выросла на пороге моей квартиры, я задала ей всего один вопрос:
— Как ты могла поступить так с Юлькой?!!
Ее ответ был потрясающе циничным:
— А разве тебе не все равно, что у нее происходит?
Я молча открыла входную дверь и попросила ее больше никогда не приходить ко мне. «Ничего то ты, Мышка, не поняла…» – промелькнуло у меня в голове.
Она все-таки увела Олега из семьи, и я узнала об этом чуть позже, когда ко мне приехал Лешка – мой старый, но незабытый мною друг. На нем не было лица:
— Мы должны срочно поехать за Юлькой!
— Стоп! Давай по порядку. Я ничего не понимаю, что стряслось?!!
Лешка ходил, как мечущийся по клетке тигр, по моей квартире:
— Юлька ушла с дочкой в монастырь. Она стала монашкой.
Я рухнула в кресло. Небо во второй раз упало мне на голову, придавило меня своим весом, словно плитой, и я забыла, как нужно дышать…
Лешка до сих пор ее любил! Ему было и сейчас было невыносимо больно знать, что она заперла себя добровольно в монастырской тюрьме, отказавшись от всего мирского, что смотреть на это было невозможно.
— Мы никуда не поедем, Лешка.
Я наткнулась на его разочарованный взгляд, но продолжила мысль:
— Понимаешь… Единственный человек, которого она сейчас ждет с раскаянием и признанием, что он ошибся – это Олег. Никого другого она не захочет видеть, поверь. Чтобы принять такое решение, ей нужно было до такой степени разочароваться во всех… А мы с тобой только напомним ей, что она сделала неправильный выбор… Ты решай сам, а я никуда не поеду. Прости.
Лешка сидел, опустив голову на руки, и его тело содрогалось от слез: мужики так плачут только в детстве, и еще – когда хоронят близких людей. Я только что лишила его надежды. Но я знала свою Юльку – ее никто не сможет переубедить. Кроме одного человека, Олега.
Этот день я запомнила на всю оставшуюся жизнь – мы с Лешкой плакали вместе на моей кухне, как-будто бы на Юлькиных похоронах.
Мышка вырастила с Олегом сына. Она была очень правильной женой: со всем соглашалась, жила его жизнью, даже полюбила горные лыжи и футбол – все, как любит Олег. Мышка умела адаптироваться к обстановке. А еще она сумела перегрызть провода в системе семейных Юлькиных ценностей. Ей можно было бы сказать: браво, ты выиграла! Живи и радуйся – ты сделала Юльку, и в итоге ты сделала нас всех!
Была ли это месть за свою серость и необходимость терпеть Юлькину яркость и красоту? Я не знаю, что у таких мышек в голове.
Меня больше интересовал Олег, который был гораздо старше и опытнее нас: неужели он не понимал, когда бросал Юльку, что ей будет сложно пережить двойное предательство, с его стороны и со стороны «подруги»? Разве ему было сложно найти подходящие слова при расставании и сделать менее болезненным свой уход?!!
Нам язык дан для того, чтобы мы могли говорить друг с другом, чтобы смягчить боль потери или усилить ее. Мы способны убить словами, а можем с их помощью и воскресить. Как Олег мог не понимать, что его предательство нужно загладить хотя бы… словами?
Видимо, нет таких слов. Может быть, он их просто не нашел, таких нужных и подходящих?
Разочаровавшись в мужчине из плоти, Юлька приняла решение стать невестой Христовой. Это ее жизнь, и ее выбор.
Я закончила свой рассказ, и подруга спросила:
— Ты не хочешь к ней подойти?
Я представила, как вырасту перед ее глазами… и не смогла.
— Юлька и сейчас вызывает во мне теплые воспоминания и в моей душе не умерла любовь к ней. Я не хочу делать ей еще больнее.
Зазвонили церковные колокола, и группа монашек направилась на службу в Храм. Юлькина стройная фигурка становилась еле различимой в наступающей темноте, навсегда уходя из моей жизни.
Для чего я это вам рассказала?
Иногда наши поступки способны изменить жизнь других людей в корне, до неузнаваемости. Олег разрушил Юлькино счастье, забрав ее у Лешки. Потом он заставил ее выбирать между им и мной. А в конечном итоге он предал Юльку с ее подругой.
Итог: с его появлением в нашей жизни он сделал счастливым Мышку, а троим людям сделал невыносимо больно.
Как знать: может быть сын Олега и Мышки вырастет и встретит на своем пути другую Юльку, и будет счастлив. А если ему, в виде бумеранга за поступок родителей, встретится Мышка, которая разрушит его жизнь?
Ответ знает только Господь. А его пути воистину неисповедимы.
