Источники: Галерея Классической Фотографии , Pravmir

Кристофер Беркетт (род. 1951) – американский фотограф-пейзажист. По словам Кристофера – он “фотографирует проблески Рая” , по словам зрителей – “умеет обращать искусство фотографии в духовное переживание”. Кристофер не использует в своей работе цифровые технологии, все фото сняты на плёнку, и проявлены самолично. Фотограф не использует фильтров, никогда не кадрирует снимки и не прибегает к компьютерной ретуши и цветокоррекции.  Известный американский фотограф Кристофер Беркетт (Christopher Burkett) и его супруга Рут приняли Православие.

Корреспондент: Вы жили в христианском братстве несколько лет до того как заняться фотографией. Расскажите, пожалуйста, об этом периоде вашей жизни и о том, как вы пришли к православию?

Кристофер: Я вступил в христианское религиозное братство в 19 лет. После школы у меня не было ясного представления, куда двигаться дальше. Я немного поработал, немного поучился в колледже, немного путешествовал. Я был воспитан в протестантской традиции. И тогда, в 70-х, я вступил в неохристианскую организацию. Это была духовная потребность, призыв. Мы собирались следовать за Христом, куда бы Он нас ни повел. Мы молились, помогали бездомным и отверженным людям. В эти семь лет моя жизнь постепенно стала наполняться светом смысла.

И Христос привел нас к Православию. Конечно, каждый шел к Православию своим путем. Но сегодня в православной общине, к которой я принадлежу, есть люди из христианского братства, к которому я принадлежал в юности. Там же я познакомился с Рут.

Рут: Иногда люди говорили нам, что мы вновь обращенные, «неофиты», но я не могла это воспринять. Я всю жизнь верила в Иисуса Христа, и никогда не буду отрицать четыре десятка лет моего христианства. Каждое воскресенье я ходила в протестантскую Церковь – в те годы моей жизни я как будто поднималась по ступеням в темноте. И невозможно вообразить то слово, которое опишет мою благодарность за то, что после долгих лет я увидела полноту веры.

Дверь открылась, и там была тысяча и еще тысяча лет моего сердца, я увидела за этой дверью все – доступное, живое, действующее. Я увидела священнослужителей в тех самых одеждах, услышала те самые песнопения, и все, о чем я читала, ожило. Как я могла жить без этого?

Корреспондент: Как отнеслись к вашему переходу в Православие окружающие?

Рут: Некоторые люди в Америке могут сказать, что Православие – это старая или старомодная религия.

Кристофер: А другие могут сказать – это старый Бог (улыбается). Отец Томас Хопко говорит о том, что Православие это не религия. Это Истина. Религия – яд.

Корреспондент: Что было самым радостным, когда вы пришли к Православию?

Кристофер: Литургия. Близость ко Христу в Литургии. Это истинное сокровище Православной Церкви. Нет большей радости в жизни.

Корреспондент: А что сложным?

Кристофер: Я не был воспитан в Православии. Некоторые вещи трудны для моего ограниченного понимания. Если кто-то спросит: «Вы согласны с этим вот положением? Вам это нравится? Вы хотите это принять?» Я могу сказать: «Нет. Прямо сейчас я не готов. Я не понимаю этого». Если я что-то не понимаю в данный момент, я откладываю это на полку.

Важны очень простые вещи: «Возлюби ближнего своего». Есть другие вещи, которые могут быть поняты только через глубинное изменение твоей личности, через присутствие Христа, которое ты ощущаешь на Литургии. Православие говорит о возможности личного преображения через таинства. Единственная сложность – это твоя греховность и понимание того, насколько ты далек от Христа.

Корреспондент: Как изменилась ваша жизнь?

Кристофер: Я думаю, что православные люди становятся ближе друг к другу. Если посмотришь в глаза православных людей, видишь что-то, что их объединяет.

Рут: В глазах отражается борьба за то, чтобы стать подлинным, избавиться от шелухи. Моя сестра перешла Православие после нас. Она говорила: «Церковь – лечебница, и я так больна, что мне нужна интенсивная терапия». Через какое-то время она оставила работу инженера-электронщика. Стала помогать больным в больнице. Потом ушла в монастырь, расположенный в Греции. И не так давно приняла схиму.

Корреспондент: В какой храм вы ходите в США?

Кристофер: Это церковь Благовещения Пресвятой Богородицы в Милуоки, рядом с Портлэндом, штат Орегон. Мы с Рут двадцать два года жили за пятьдесят две мили от церкви. Теперь специально переехали, чтобы быть ближе. Приблизительно четверть нашей общины – это люди, которых мы знаем больше тридцати лет.

В приходе много американцев и все священники американцы. Есть также русские, грузины, украинцы, эфиопы. Службы идут на английском. Но Евангелие обязательно читают и на церковнославянском. В нашем городе есть Сербский православный храм. Бывает, что наши священники служат вместе, нет чувства этноцентризма.

Корреспондент: Расскажите о жизни вашего прихода.

Рут: Думаю – я первая бабушка нашего прихода. Нашему храму тридцать лет, и я в нем со дня основания. У нас прекрасные священники, которые служат две-три службы каждый день. И я та самая маленькая женщина, которая приходит каждый день до прихода священника, к пяти утра, зажигает свечи.

Это большая честь для меня – быть «бабушкой». Когда я первый раз приехала в Россию в 1994 году, я увидела глубокую ценность этих женщин. Подумайте – сам Бог доверил им сохранить сокровища русской души. Они были носителями правды Божией. Власти их игнорировали – старые, скоро умрут. А они крестили тайком внуков, тащили их за ухо в Церковь. Пусть те не понимали тогда для чего, но старые женщины понимали…

Наша молодежь ездит на Аляску – помогать в восстановлении старого храма; в Мексику – помогать строить дома тем, у кого их нет.

Прихожане помогают детям из семей, в которых не достает еды. В будни детей кормят в школе, а в пятницу прихожане передают учительнице пакеты с продуктами для детей на выходные. Мы сотрудничаем с православными миссионерскими центрами.