Источник: отрок.ua
Впервые она попала в тюрьму в двадцать лет. Земная её жизнь оборвалась в тридцать три. Практически моя ровесница… Узнав, за что её четыре раза арестовывали, я был поражён. Единственное обвинение состояло в том, что на свою скудную зарплату она покупала продукты и тёплые вещи и передавала их в тюрьмы заключённым. А тюрем и заключённых в те времена было великое множество.
Тюрьма… Решётки, колючая проволока, грязь, ругань уголовников, и повсюду — боль и страдания. Наверное, до конца понять, что ощущает попавший сюда человек, может только тот, кто сам побывал в настоящей тюремной камере.
В 1920 году Гражданская война на территории Сибири окончилась победой большевиков. Начались массовые репрессии против несогласных, гонения на верующих, разрушения храмов. Без преувеличения можно сказать, что в то время вся Сибирь превратилась в одну огромную тюрьму, куда со всех уголков страны везли ни в чём не повинных людей.
Семнадцатилетняя Татьяна Гримблит не могла равнодушно смотреть на страдания заключённых. Окончив в 1920 году гимназию, она становится воспитательницей в детской колонии «Ключи». Почти все зарабатываемые средства, а также то, что удавалось собрать в храмах города Томска, она меняла на продукты и вещи и передавала осуждённым в Томскую тюрьму. Приходя, узнавала у администрации, кто не получает продуктовых передач, и тем помогала. В Иркутской тюрьме посылки от неё получал епископ Виктор (Богоявленский), в Нарымской ссылке — епископы Евфимий (Лапин), Антоний (Быстров), Иоанникий (Сперанский), Агафангел (Преображенский), а также миряне, имён которых девушка даже не знала.
Сохранились материалы допроса, на котором следователь спрашивает её:
— Обращались ли вы к духовенству с просьбой оказать содействие по сбору средств для заключённых и ссыльных?
— Да, обращалась, но получала с их стороны отказ, — отвечает Татьяна.
Следователь попытался найти сообщников хотя бы из мирян:
— Кого вы знаете из лиц, производивших помимо вас сборы для заключённых и ссыльных?
— Лиц, производивших помимо меня сборы, не знаю…
Составители жития мученицы Татьяны Гримблит предполагают, что, отвечая на вопросы отрицательно, она таким образом не желала впутывать никого из знакомого ей духовенства. Но мне подумалось, что нельзя исключать и другой вариант: Татьяна говорила правду. Она на самом деле была не «организатором контрреволюционного движения», признание в чём так стремились выбить из неё следователи ОГПУ, а самоотверженной одиночкой. Воистину, в годы гонений в нашей многострадальной Церкви воплощались слова Христа: жатвы много, а делателей мало (Мф. 9, 37).
Тогда Татьяна Николаевна Гримблит была приговорена к ссылке в Зырянский край на три года как «вдохновительница тихоновского движения в губернии».
Есть такое выражение — связь времён. Но что это на самом деле? Можем ли мы сейчас понять людей, живших в начале прошлого века? Ведь тогда всё было другим…
Лишь вера объединяет поколения. Именно поэтому в наши дни столько внимания уделяется изучению духовного наследия новомучеников и исповедников ХХ столетия. И происходит это по зову сердца: современным христианам важно как можно больше узнать о подвигах тех, кто пострадал за Христа в годы советской власти.
1 июля 1926 года Татьяна Гримблит была по этапу доставлена в Усть-Сысольск к месту своего первого длительного заключения. Где только ни пришлось за свою недолгую жизнь ей побывать: Иркутская тюрьма, ссылка в Зырянский край, Туркестан, затем — Москва, Пермская область, маленькие городки за 101 м километром. И почти все эти пути-дороги — не по своей воле. Однако она писала: «За Бога не только в тюрьму — хоть в могилу пойду с радостью».
Мученица Татьяна с юности видела цель своей жизни в служении Богу и людям. Интересно, имеем ли мы перед собой ясную цель, осознаём ли своё призвание? Ведь часто пытаемся изменить внешние условия жизни, переезжаем с места на место, тогда как иногда нужно просто остановиться и прислушаться к себе. Понять, чтó в жизни главное, а что — не очень. Или кто то должен этому научить в детстве?
Детские воспоминания были для сердца Татьяны тем приютом, где она всегда находила теплоту, покой и радость — чувства, согревавшие её во всех страшных жизненных обстоятельствах.
Она родилась в Томске 14 декабря 1903 года в семье обрусевшего немца Николая Ивановича Гримблита и дочери священника Веры Антониновны. Именно дедушка, протоиерей Антонин Мисюров посеял в её сердце те благие семена, которые потом взошли так обильно. Кроме того, он преподавал закон Божий в Мариинской гимназии, где училась Татьяна, поэтому она знала его ещё и как законоучителя.
Беседы в раннем детстве с этим мудрым священником стали для девушки вдохновением на всю жизнь.
— Деточка, ты веришь в Господа? — спрашивал её дедушка.
— Верю!
— А любишь Его?
— Люблю! Очень люблю, дедушка!
— А Церковь любишь? — продолжал спрашивать батюшка.
— Люблю! — был один и тот же ответ.
— Так вот, моя хорошая, храни эту любовь как бесценный дар! Знаешь, почему ты такая радостная, почему смеёшься, почему всех любишь? Только потому, что у тебя в сердечке живёт Христос! Береги это сокровище всегда, что бы в жизни с тобой ни случилось…
После освобождения из ссылки Татьяна Гримблит приехала в Москву и поселилась неподалёку от храма святителя Николая в Пыжах. Теперь она стала по всей Москве собирать помощь для заключённых, многих из которых знала после ссылки лично.
В Николаевском храме Татьяна пела на клиросе. Прихожане, настоятель архимандрит Гавриил (Игошкин) стали для неё настоящей семьёй по духу. Членами этой семьи были и многие христиане, оказавшиеся в годы репрессий в разных уголках страны. Им Татьяна писала письма, поскольку знала, что слово не меньше, чем кусок хлеба, может спасти, дать надежду, согреть веру.
«Родная, дорогая Татьяна Николаевна! Письмо Ваше получил и не знаю, как Вас благодарить за него, — писал ей из лагеря епископ Иоанн (Пашин). — Оно дышит такой теплотой, любовью и бодростью, что день, когда я получил его, был для меня одним из счастливых. Я прочитал его три раза подряд, а затем ещё друзьям прочитывал. Доброе у Вас сердце, счастливы Вы и за это благодарите Господа! Вы, по милости Божией, поняли, что высшее счастье здесь, на земле, это любить людей и помогать им. И вы, слабенькая, бедненькая, с Божией помощью, как солнышко, своей добротой согреваете обездоленных, помогаете, как можете».
А вот что написал Татьяне Николаевне архиепископ Аверкий (Кедров), находившийся в ссылке в городе Бирске в Башкирии: «Получил ваше закрытое письмо, а вслед за ним — открытку. Слава Богу! Они по прежнему полны бодрости и света! А между тем, сколько бурь пронеслось над Вашей главой! Как острое оружие, они прошли и через Ваше сердце. Но не поколебали его и не сдвинули его с Краеугольного камня, скалы, на которой оно покоится, я разумею Христа Спасителя».
Город Юрьев-Польский в двухстах километрах от Москвы. Именно сюда после своего четвёртого заключения приехала мученица Татьяна. В ссылке она изучила медицинское дело, и это позволило ей работать фельдшером в юрьевской больнице. Последние годы она провела здесь, а также в городе Александрове и подмосковном селе Константиново. Работа в больнице стала для неё ещё одной возможностью помогать ближним во имя Христа.
Проведя почти всю сознательную жизнь в тюрьмах и ссылках, она и под стражей оставалась по настоящему свободной. Потому что несмотря ни на что жила так, как считала правильным — по христиански. И в 1920 е, и в страшные 1930 е, когда ей грозили уже не ссылки, а смерть. Это хорошо видно из свидетельских показаний в её последнем деле:
«Гримблит зимой 1937 года, сидя у тяжело больного в палате, в присутствии больных и медперсонала после его смерти встала и демонстративно его перекрестила. В разговорах, сравнивая положение в тюрьмах царского строя с настоящим, Гримблит говорила: „При советской власти можно встретить безобразных моментов не меньше, чем прежде» . Отвечая на вопросы, почему она ведёт скудную жизнь, Гримблит говорила: „Вы тратите деньги на вино и кино, а я на помощь заключённым и церковь».
На вопрос о носимом ею на шее кресте Гримблит неоднократно отвечала:
«За носимый мною на шее крест я отдам свою голову, и пока я жива, с меня его никто не снимет, а если кто попытается снять крест, то снимет его лишь с моей головой, так как он надет навечно » .
Вечером 5 сентября 1937 года, когда сотрудники НКВД пришли за Татьяной для её последнего ареста, она писала очередное письмо священнику в ссылку. Письмо так и осталось недописанным…
22 сентября 1937 года «тройка» НКВД приговорила Татьяну к расстрелу. На следующий день девушку переправили в одну из московских тюрем, где перед смертью была сделана фотография для палача. Расстреляли на следующий день, 23 сентября, и похоронили в общей могиле на Бутовском полигоне.
Незадолго до смерти она написала такие строки:
Ложь, клевета благодарностью будут
Мне за любовь, за труды.
Пусть меня каждый и все позабудут —
Помни всегда только Ты.
Вечную память мне дай, умоляю,
Память Твою, мой Христос.
С радостью светлой мой путь продвигаю,
Муку мою кто унёс?
Кто всю тоску, что мне сердце изъела,
Счастьем, любовью сменил,
Труд мой посильный в великое дело
Благостно в подвиг вменил?..
Молодость, юность — в одежде терновой,
Выпита чаша до дна.
Вечная память мне смертным покровом,
Верую, будет дана.
Если судить земными мерками, жизнь мученицы Татьяны была очень недолгой — всего тридцать три года. Размышляя над её житием, я задумался: насколько мы, современники, можем понять подвиг новомучеников в целом и мученицы Татьяны в частности?
Мне кажется, самая большая наша проблема — отсутствие веры. Умом понимаем: нужно быть хорошим человеком, законопослушным гражданином, заботиться о благе ближнего. Но как часто именно веры не хватает, чтобы внутреннее убеждение соединилось с конкретными делами.
Такие люди, как Татьяна Гримблит, входя в наш мир, останавливают его сумасшествие. Самый главный урок, который дают нам новомученики, то чудо, которое они являют, заключается в понимании: человек властен вырваться из круговорота служения самому себе и преобразить свою жизнь так, чтобы она была угодна Христу. А ещё — что никто не может лишить человека свободы, кроме самого человека.
У всех нас есть два пути: путь греха и путь праведности. Каждый волен выбирать свой. Татьяна выбрала вторую дорогу.
Да пребудут с нами её молитвы!